Чувашский и болгарский язык + видео обзор

Войдите в ОК

-Чуваши являются прямыми потомками волжских булгар, у которых соприкосновение с мусульманской культурой могло быть лишь весьма поверхностным.
Золтан Гомбоц.

-Основным языком в Волжской Булгарии был булгарский язык- прямой и непосредственный предок современного чувашского языка, содержащий его характерные фонетико-морфологические особенности.
В.П.Иванов.

-Язык чувашского типа в Волжской Булгарии играл роль государственного языка, использовался в делопроизводстве, управлении, образовании, богослужении, торговле, межэтнических отношениях.
В.Ф.Каховский.

-Чувашский язык не смешан с финно-угорскими.
Мартти Рясянен.

-Булгарское наречие было историческим предшественником современного чувашского языка.
Кляшторный,Султанов.

-Чувашский язык сохранил главнейшие фонетические черты болгарского языка.
М.Р.Федотов.

-Я- сторонник считать чувашей потомками булгар по языку.
С.Е.Малов.

-Современный чувашский народ сформировался на базе не принявшего ислам булгарского населения.
В.П.Иванов.

-Чуваши потомки волжских булгар.Чуваши на Средней Волги жили задолго до нападения татар.Дунайские хаган-болгары и Кубанские чёрные болгары связаны с ними.
А.А.Куник.

— Венгерский учёный Б. Мункачи, на основе сведений, собранных им в ходе научной экспедиции в чувашские селения Симбирской и Казанской губерний, опубликовал три статьи о болгаро-чувашских словах в венгерском языке и подтвердил выводы академика А. А. Куника.

-Болгары говорили на чувашском языке, в Волжской Булгарии государственным языком был чувашский язык. Прямыми потомками волжских болгар являются только чуваши.
В.Д.Димитриев.

-Происхождение чувашей нужно связывать прежде всего с эсегелями-булгарами и суварами.
А.П.Смирнов.

— О суварском происхождении чувашей писал и Н. Я. Марр. При этом он не противопоставлял сувар и булгар, называя их «народом одной породы».

-Чувашский язык, который так сильно отличается от остальных тюрко-татарских языков, пренадлежит народу, который со всей уверенностью следует рассматривать в качестве наследников волжских булгар.
М.Рясянен.

-Чуваши, пережив сложные этнокультурные метаморфозы, сохранили в основе волжско-булгарский язык.
Р.Г.Кузеев.

-Чуваши- племена волжских булгар.
П.И Шафарик.

-Знак Древа Жизни- магический символ трехуровневого Мира, часто встречающийся во времена месопотамских государств и отражающий их этническую религию, с удивительным постоянством встречаются на изделиях и вышивках 8-19 веков суваро-булгар (чувашей, автор).
Юрий,Сергей Ювенальевы.

-Единственным потомком древнего языка булгар является чувашский язык.Часть булгар переселившаяся на Балканы, сохранила своё наименование >, а не язык.
Г.Вантер.

-Чувашский язык- единственный остаток языка древних гуннов, то есть группы гуннов, которая называла себя булгарами.
Г.Рамстедт.

-Чуваши,очевидно,являются одной из ближайщих ветвей племён гуннов.
Широ Хаттори.

-Древние корни чувашей- гунны.
В.Бартольд.

-Промежуточным народом между древними гуннами и сегодняшними чувашами являются булгары.
Н.И.Ашмарин.

-В Хазарии основным языком был пришедший туда с гуннами тюркский язык.Сохранившийся до сегодняшнего времени часть его-чувашский язык.
М.И.Артамонов.

-Хазары этнически ближе всего стояли к болгарам.
М.И Артамонов.

-Тюркоязычные предки современных чуваш были первыми тюркскими племенами, проникшими на территорию Европы. Впоследствии тюркоязычная общность в нижнем течении Волги, по-видимому, распалась на два языка — булгарский и хазарский.
Б.А.Серебренников.

-Булгары и хазары являются народами одной крови, с одним языком.
И.М.Мизиев.

-Чуваши по языковому признаку- суть потомки волжских болгар.
А.Кондратов.

-Чувашский язык- единственный сохранившийся язык булгарской ветви.
М.И.Скворцов.

— Первый узел обоих наших генеалогических древ — это отделение чувашского от других языков, обычно определяемое как отделение булгарской группы.
А.В.Дыбо.

— В написанном в 1904 г. труде «Волжские болгары» И. Н. Смирнов пришел к выводу, что болгарский язык — древнечувашский язык, Волжская Болгария — древнечувашское государство, болгарская культура — древнечувашская культура.

— В 1897 г. финский учёный Х. Паасонен издал труд «Тюркские слова в мордовском языке», в котором рассматривал главным образом чувашские заимствования, свидетельствующие о болгарском влиянии.

— В 1903 г. финский лингвист Ю. Вихман опубликовал исследование «Чувашские слова в пермских языках», в котором показал огромное болгарское влияние на хозяйство, быт, культуру и государственную организацию общества удмуртов и коми-зырян.

— Профессор Казанского университета И. Н. Смирнов в книге «Черемисы» исследовал заимствованные восточными и западными марийцами чувашские слова. В выводах от указал, что болгарский язык соответствовал чувашскому языку, что в Волжской Болгарии сложилась болгарская цивилизация, оказавшая огромное этнокультурное влияние на марийцев.

— Вниз по реке Волге чуваши, древние болгары, наполняли весь уезд Казанской и Симбирской.

-Чуваши, народ болгарской, около Казани.

— Вниз по Каме жили биляры, или болгары, и чолматы… ныне остатки их чуваша, которых и вниз по Волге довольно.

— Оставшие болгарские народы чуваша.
В.Н.Татищев, учёный историк 18в.

По Балановским раскопкам следует, что казанские татары финно-угры.По сути своей казанские татары не чуваши мусульмане, а кыпчко-финны!Об этом свидетельствуют их голубые угрофиннские глаза.
— По раскопкам мусульманских захоронений это всего лишь 16-18 век, пришлые кыпсакотатары не имеет никакого отношения к местному чувашскому коренному населению. Так что можно сделать вывод, что и Казань это тоже чувашский город.
— Казань основали болгаро-чуваши. 70 лет простоял Хузан (Казань), пока её не захватили нукеры Улуг-Мухамада, и переименовали в Казань.

Динара Бухарова, член президиума татарской национально-культурной автономии Москвы заявила сегодня об обращении к новоизбранному президенту США Дональду Трампу татар. Причем, православных татар.

Чего же хотят «православные татары» от Трампа? Они хотят, чтобы он отменил принятый в США еще в годы Холодной войны (первой, а не нынешней) Закон о порабощенных народах 86-90.

Этот закон признавал порабощенными «русским коммунизмом» народы не только Восточной Европы и не только бывших союзных республик СССР, но и самой России в ее нынешних границах, в частности, «Идель-Урала» и «Казакии».

В частности, в обращении говорится: «В действительности татары — второй по численности народ Российской Федерации после великороссов, являются неотъемлемой частью русской нации и паствой Русской православной церкви. Исторически татары-христиане (православные татары, крещеные татары, крещены, кряшены, православные ордынские, мещерские и иные казаки, нагайбаки и т.д.) составляли передовую часть татарского народа, сделавшую его ключевой частью аристократии Российской империи — русских княжеских родов, русского дворянства и русского казачества».

Авторы обращения заявляют, что «татарский народ добровольно укоренен в православном христианстве и российской государственности», что «татары вместе с великороссами и другими народами, входящими в русскую нацию, строили, созидали, защищали христианскую Российскую империю (Золотую Орду, ставшую новой Православной Византией — Третьим Римом), а ныне активно участвуют в возрождении исторической России, отстаивающей традиционные ценности: Христову Веру, свободу, семью, право на жизнь с момента зачатия и др. Татары знали и знают, что именно в Казани было явлено великое чудо явления Казанской иконы Божией Матери, что казанские митрополиты Гурий, Герман, Макарий и Ермоген (ставший патриархом) были великими просветителями татар и спасителями России».

Источник

Глава III. Чувашские слова в славяно-болгарском именнике

Рассмотрим теперь следующий аргумент сторонников булгаро-чувашской концепции — чувашские слова в так называемом «славяно-болгарском именнике». Здесь речь идет о списке древних дунайско-болгарских князей, который якобы содержит тюркизмы чувашского типа и тем самым «доказывает» принадлежность булгарам чувашского типа р-языка.

1 Попов А. Обзор хронографов русской редакции. Т. 1. М., 1866.

2 Числа, приведенные непосредственно после имен князей, в оригинале обозначены греческими буквами, заменявшими цифры.

чемъ. Сии 5 кънязъ дръжаще княжение обону етраноу Доуная летъ 500 и 15 остриженами главами и потомъ приде на етраноу Доуная Исперихъ кнзъ, дожде и доселе. Есперерихъ кнзъ 60 и одино лето, родъ емоу Доуло. а летъ емоу верениалемъ. Тервель 20 и I лето, родъ емоу Доуло, а летъ емоу текоучи- темъ твиремъ 20 и 6 летъ, родъ емоу Доуло, а летъ емоу дван- шехтемъ. Севаръ 15 летъ, родъ емоу Доуло, а летъ емоу тохъ алтомъ. Кормисошъ 17 летъ, род емоу Вокиль, а летъ емоу шегоръ твиремъ. Сии же князъ измени родъ Доуло, рекше Вихтунъ. Винехъ 7 летъ, а родъ емоу Оукиль, емоу имяше горал емъ. Телецъ 3 лета, родъ емоу Оугаинъ, а летъ емоу со- моръ алтемъ. Оуморъ 40 днии, родъ емоу Оукиль, а емоу диломъ тоутомъ».

Как видим, в именнике приводятся весьма странные сведения: некий Авитохол жил якобы 300 лет, Ирник — 150 лет, Оумор — всего 40 дней. Есть в списке и имена исторических личностей, например, в «Коуръте» можно усмотреть имя вождя Кубрата, создавшего Великую Болгарию в Приазовье, в «Тервеле» — князя Тервеля, помогавшего в 705 году вернуться на престол византийскому императору Юстиниану, в «Ирнике» — сына Атиллы Эрнаха, в «Авитохоле» — Аспа- руха, приведшего свой народ на Дунай, или даже Атиллу, хотя последний не имел никакого отношения к династии Дуло. Но все эти имена приведены без всякой хронологической последовательности. Ясно, что именник этот — не исторический документ, а запись отрывка какой-то народной легенды, ре- минисцирующий имена некоторых исторических личностей. Но дело вовсе не в достоверности самого документа, а в загадочности тех приписок, которые приведены после каждого из тринадцати имен, получивших в литературе известность, как «неславянские вокабулы именника»: «дилом твирем», «дохе твирем», «шегор вечем» и т. д. Всего таких непонятных слов приведено 26, но некоторые из них повторяются по два и по три раза, так что в конечном итоге загадочными остаются 15 вокабул: дилом, шехтем, твирем, дохе, шегор, вечем, верени, алем, текоу, четем, дван, тох, алтом, сомор, тоутом. Вот эти слова и составляют настоящую шараду для исследователей, поскольку ни в русском, ни в болгарском, ни в каком-либо другом языке таких слов не существует. Поскольку именник написан на церковнославянском языке с употреблением буквенных обозначений чисел, следовало бы полагать, что эти вокабулы тсже суть какие-то даты, выраженные буквами, но

попытки подставлять вместо букв цифры приводят, к астрономическим числам, каких нет ни в одном из известных нам календарей. Поэтому многие исследователи склонны полагать, что это должно быть иноязычные слова, неправильно транслитерированные славянскими буквами.

Молодой Радлов, находившийся тогда на стажировке в Барнауле, не посмел, видимо, отказать в просьбе известному столичному академику и послал ему несколько туманный ответ о некоторых возможностях отождествления вокабул с чувашскими числительными. Например, вокабулу «сомор» он

3 Romanische Studien von Robert Rosier. Leipzig. 1871. S. 243.

4 ИОАИЭ, т. XXVII, вып. 1. Казань, 1911, с. 445.

5 Гильфердинг А. Собрание соч. СПб., 1868, с. 74; Карасик А. Болгарская письменность (подробный перечень литературы см.: Журн. «Вопросы истории», 1950, №5, с. 115-118).

° Куник А. О родстве хагано-болгар с чувашами по славяно-болгарскому именнику. —- В кн.: Известия Аль-Бекри и других авторов о-Русй и славянах. Приложение к 32 тому Записок РАН. СПб., 1878, с. 118-161.

7 Куник А. Указанное соч., с. 138-143.

8 Кононов А. Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников VII-IX вв. Л., 1980.

Основателем этой новой версии по праву считается финский лингвист И. Миккола, хотя идея эта впервые была вы

9 Куник А. Указанное соч., с. 130, 143.

10 Куник А. Указанное соч., с. 118- 161.

11 См.: ИОАИЭ, т. XXIX, вып. 4, с. 131-132.

12 Златарский В. Болгарское летосчисление,— Известия Отдела русского языка и словесности РАН, т. XVII, кн. 2. — СПб., 1912, с. 28-59; Петровский Н. О летосчислении древних болгар. — ИОАИЭ, т. 27, с. 433-500.

13 Миккола II. Хронология дунайских болгар. — ИОАИЭ, т. 29, вып. 4, с. 129-161.

14 Миккола И. Указанное соч., с. 144.

ностью, с употреблением слов «год», «месяц», «день».

15 Ашмарин Н. И. Несколько слов о труде И. И. Микколы «Хронология дунайских болгар». — ИОАИЭ, т. 32, вып. 2, с. 227-237.

16 Pritsak О. Die bulgarische Furstenliste und die Spracheder Protobulgaren. Wiesbaden. 1955.

17 Каховский В. Ф. Происхождение чувашского народа. —- Чебоксары, 1965, с. 276-278.

18 Мухаметшин Д. Г., Хакимзянов Ф. С. Эпиграфические памятники города Булгара. —. Казань, 1987, с. 67, 81.

19 См.: ИОАИЭ, т. XXIX, вып. 4, с. 130-131.

Кроме того, все энтузиасты по расшифровке в своих суждениях ограничиваются нахождением в том или другом языке одного-двух слов, созвучных с вокабулами, и считают, что они уже нашли ключ к расшифровке всего именника, в то время как остальные вокабулы оставляют необъясненными. Между тем в дешифровальном деле всякий текст считается расшифрованным лишь в том случае, если найденный ключ подходит ко всему тексту в целом и раскрывает полностью его смысл; в противном случае текст не может считаться расшифрованным. Именно такую незавершенность имеют все предложенные до сих пор попытки разгадать этот именник.

Однако, исходя из результатов объективного анализа других источников, можем предсказать, что если эти слова «Именника» будут достоверно расшифрованы, все равно они не будут подтверждать правильность булгаро-чувашской кон

20 Сиротенко В. Т. Основные теории происхождения древних болгар и письменные источники IV-VII вв. — Ученые записки Пермского университета. Пермь, 1961, т. XX, вып. 4, с. 6-7.

цепции. На это обратил внимание еще в 1900 году болгарский ученый И. Д. Шишманов. Он писал, что в «Именнике» имеют слова с начальными д, г, б, что противоречит чувашской фонетике. Например, doulo, dilom, doxc, Gostun, goralem, Bez- mer.

Противоречит чувашской фонетике сам этноним булгар. Если бы булгары говорили на чувашеподобном языке, то они распространили бы этноним не булгар, а палгар

Одним словом, многие авторы считают исследования именника совершенно бесполезным занятием и на этом основании предлагают прекратить его обсуждение. Однако, нам кажется, не следует делать окончательных выводов и исключать всякую возможность дальнейшего изучения этого памятника. Негативные отношения многих лингвистов к его изучению возникли не столько из-за отсутствия в нем всякой историографической значимости, сколько из-за неубедительных выводов его исследователей, которые нередко тенденциозно стремились возводить его вокабулы непременно к чувашскому, венгерскому или же самодийскому языкам из-за малой изученности последних. Не исключено, что вокабулы именника действительно являются искаженными протоболгар- скими словами, хотя совершенно ясно, что к чувашскому языку они не имеют отношения. Возможно, когда-нибудь в будущем вокабулы эти все же будут разгаданы и расшифрованы. Нам кажется, такая возможность открывается, если рассматривать все вокабулы как протоболгарские числительные, искаженные вследствие первоначального написания их знаками тюркской руники, но об этом речь будет несколько позже, в разделе о протоболгарском языке (см. гл. VII настоящей книги). А пока этот именник не расшифрован и поэтому ссылки на него как на доказательства «родства хагано-болгар с чувашами» по крайней мере неуместны.

21 Шишманов И. Д. Критичен преглед на вопроса за происхода на прабъ- лгарите от езиково гледище и етимологните на името «българин». — Сборник За народни умотворения, наука и книжина, издава Министр, на народного просвещение, книга XVI и XVII. София, 1900, с. 684.

Более того, ееылки эти и не имеют важного значения для решения проблемы, потому что для выявления особенностей протоболгарского языка существуют, кроме именника, и другие более достоверные источники, прежде всего сам болгарский язык и его древние письменные памятники. Эти источники позволяют вполне определенно судить о характере протоболгарского языка и без вокабул именника., тем более что именник этот написан лишь в XVI веке и обнаружен не в самой Болгарии.

Одним словом, в современном болгарском языке нет чува-

22 Димитриев В. Д, О последних этапах этнонегеза, чувашей. — В кн.: Болгары и чуваши. — Чебоксары, 1984, с. 29.

23 Менгес К. Г. Взаимен интерес. — Цитируется по кн.: Федотов М. Р. Чувашский язык в семье алтайских языков. Ч. 2, с. 21-22.

24 Известия Русского археологического института в Константинополе, т. X, 1905.

26 Миккола И. Указ. соч., с. 144-145.

27 Бешевлиев В: Първобългарски надписи,— Годишник на Софийския Университета, I. Ист. фил. фак. —София, 1953.

Как видим, объяснение весьма странное и неубедительное: не запретило же христианство ни строителям дворца Омуртага, ни зопану Бутулу употреблять в письме свои тюрко-болгарские слова. Менее всего вероятно, чтобы христианство, разрешившее богослужение на «варварском» языке, запрещало употребление булгаризмов в обычной светской письменности. Ясно, что причина здесь совсем иная: просто не было тюркизмов чувашского типа в протоболгарском тюрки — язык этот был таким же зетацирующим, каким был и язык волжских булгар. Во всяком случае, ни в древних письменных памятниках, ни в живом болгарском языке, ни в славяно-болгарском именнике не обнаруживаются признаки чувашского типа р-языка.

28 Менгес К. Г. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». Л., 1979, с. 51. г;.

Источник

Казанские и чувашские подходы по истории древнеболгарской цивилизации

Сгинут все они под землю,

На десятки, сотни лет…

Но людским страданьям внемля,

Вновь зажжется солнца свет.

Много крови здесь прольется,

Много слез прольет народ.

Но в конце он все ж добьется:

Время светлое придет.

Кто последним был, тот первым

Станет всюду на Земле!

Сгинут все навек во мгле…

И богатства все Пюлера,

Все сокровища земли

Отойдут рабам Тимера,

А не тем, кто город жгли…

Эх, сразиться не смогли мы

С лютой ханскою ордой.

В Урало-Поволжском регионе первым предложил научное понятие «болгарская цивилизация» русско-марийский профессор И.Н. Смирнов. Он считал:

· Болгарская цивилизация принесла плоды цивилизационного прогресса народам Северного Поволжья;

· Болгарская цивилизация является чувашской. Чуваши сохранили болгарский язык. Болгарскую одежду, орнамент, болгарскую душу.

К сожалению, татарско-казанские авторы не хотят видеть теоретика болгарской цивилизации из-за его научного (классического) подхода к наследникам цивилизации Волго-Камья – чувашам.

Наиболее успешно отождествляется болгарский язык с современным чувашским. Об этом писал Н.И. Ашмарин, Н.Н. Поппе, М.Р. Федотов, В.Ф. Каховский, В.Д. Димитриев и многие зарубежные авторы. Обратим внимание на статью М.Р. Федотова «О болгарском и чувашском языках». Чувашовед отмечал, что тема эта задумана как проблемно-критический обзор доступной автору литературы о языке болгар и чувашей.

1. Вопрос о болгарском языке исследовался многими учены­ми. Трудность его решения видна из противоречивости выска­зываний, но во второй половине XIX в. намечается основная линия научных поисков, связанная главным образом с дости­жениями тюркологии, и прежде всего сравнительным изучением языка болгарских надгробных камней XIII—XIV вв.

1.1. Уже в первой половине XVIII в. В. Н. Татищев писал о чувашах: «Вниз по Каме жили билиры и чалматы. Ныне ос­татки их чуваша, которых и вниз по Волге довольно; сии много свой язык татарским повредили».

Об остальных соседях чувашей сказано: «Вверх по Волге черемиса, подвластные болгором. разделяется на луговые и нагорные. Они, видится, до Суры и выше распространялись. Са­ми зовутся, мори. Далее вверх по обе стороны Волги мордва».

Что касается языка поволжских татар, то В. Н. Татищев ото­ждествляет его с чагатайским (староузбекским), но изменив­шимся под влиянием болгарского: «Татара волские сами сказы­вают, что их сущей язык чегодайский, а нынешней болгорским поврежден». Чуваши и другие финно-угры Поволжья и Перми, на его взгляд, «единого суть отродия и языка издревле были, а с татары никоего согласия или подобия нет».

Данное высказывание В. Н. Татищева вполне объяснимо, так как ученым на рубеже XVII—XVIII вв. наличие в финно-угорских языках общих с чувашским слов давало повод судить об их генетическом единстве, хотя впоследствии было оконча­тельно доказано, что таковые не только в финно-угорских язы­ках Поволжья и Перми, но и венгерском представляют собой болгаро-тюркские (древнечувашские) заимствования.

Что касается самого болгарского языка, то он уже с сере­дины XV в. перестал существовать. Автор «Истории Российской» по этому поводу пишет: «Бохары( по – чувашски полхар) сами о себе сказуют, что из­древле на Волге жили и язык особой имели, но татарами переведены и с верою купно язык татарской, приняв, употребляют. Волские болгоры закон имели бряхминов, потом магометанской».

1.2. Вот что писал академик А. Куник о болгарском этническом и языковом наследстве: «Когда я стал себе выяснять прошлое и настоящее положение приволжских народов, особенное мое внимание обратили на себя остатки чувашей (в губ. Казанской, Симбирской и др.), и я скоро пришел к убеждению, что в чувашах мы имеем остаток одной группы старотюрков, которые, еще задолго до вторжения татар, поселились в местности, ныне обитаемой чувашами (среди волжских финнов). Чем более я вдумывался в отношение чувашей к вымершим камским болгарам, тем более убеждался, что в чувашах мы встречаем, если не остатки так называемых белых или серебряных болгар (камских болгар), то все же одну из тюркских отраслей, к которой принадлежали и жители болгарского ханства в среднем Поволжье, а также убеждался в том, что когда-нибудь при помощи чувашского языка, равно как при пособии встречающихся еще до настоящего времени в земле чувашей собственных и топографических названий, ученые внесут свет в область изучения древнетюркского элемента, замечаемого у хагано-болгар на Дунае, у черных болгар на Кубани, у хазар и у других незначительных тюркских племен. Открытый в 1866 г. неизвестный по сих пор памятник (имеется в виду Именник болгарских князей) изменил это предположение в твердую уве­ренность».

1.4. К объяснению трудного вопроса о языке древних бол­гар С. М. Шпилевский подошел с позиций расшифровки над­писей мусульманских надмогильных камней: «. Признаки чу­вашского языка на мусульманских надгробных надписях нача­ла XIV в. приводят к объяснению трудного вопроса о народно­сти древних булгар. В настоящее время многие склоняются к признанию в Булгарском царстве господствующим элемен­том — тюркского, подтверждением последнего мнения могут служить и признаки чувашско-тюркского языка на древнейших булгарских надгробных надписях».

1.5. Наблюдая характерный для чувашского языка переход тюркских палатальных гласных в гуттуральные, то есть узких в широкие, отсутствующий в других тюркских языках, В. В. Радлов утверждал, что такой переход мог возникнуть лишь на не­тюркской почве. Следовательно, в древности чуваши говорили на каком-то своем нетюркском языке, поэтому тюркские слова ими усваивались как иноязычные.

Хорошо зная, что чувашский язык в области консонантизма также отличается целым рядом признаков, главными из кото­рых являются булгарский ротацизм и ламбдаизм, В. В. Радлов пришел к выводу: «На основе сходства булгарских слов, встречающихся на могильных камнях, с современными чуваш­скими словами мы с уверенностью можем сказать, что язык булгар следует считать предыдущей ступенью современного чу­вашского языка и что тюркизация булгар в XIV веке шагнула уже далеко вперед».

1.6. Теперь мы понимаем, что чувашский язык — это и не финно-угорский в своей основе и не такой тюркский, как, ска­жем, кыпчакские (тат., башк. и др.) или огузские (тур., азер, туркм.) языки.

Коренной сдвиг в сторону правильного понимания чуваш­ского языка и его носителей произошел, на наш взгляд, после трудов и Н. И. Ашмарина и Г. И. Рамстедта. Приведу ряд высказываний на этот счет.

1.6.1.Н. И. Ашмарин держится «несколько иного мнения», нежели академик В. В. Радлов: «Последний объясняет свое­образный характер этого тюркского наречия тою причиною, что чуваши, не тюрки по происхождению, мало-помалу, в несколь­ко периодов, усвоили себе тюркский язык, видоизменив его на почве собственного, ныне ими совершенно забытого языка; я же держусь в настоящее время другого мнения и думаю, что дело здесь обстояло иначе. Не чужеродцы исказили перенятое ими тюркское наречие, а тюрки (чуваши) утратили чистоту своего родного говора, приняв в свою среду чуждый элемент в лице финнов Поволжья. Мне кажется, что здесь произошел в более грандиозных размерах такой же процесс изменения языка, какой мне пришлось констатировать раньше у чуваш Козьмодемьянского уезда, живущих на границе черемисских селений и изменивших свое наречие в силу брачных связей с горными черемисами. Впрочем, чувашские слова, перешедшие в древности в мадьярский язык, доказывают ясно, что своеоб­разный характер чувашского наречия уже был ему присущ и в древности, ранее IX столетия нашей эры, а, кроме того, су­ществуют некоторые положительные факты, позволяющие ду­мать, что первоначальная родина чуваш была не на среднем течении р. Волги, в области финнов, а гораздо южнее».

С достаточным основанием можно говорить, что значитель­ная часть носителей северо-западных диалектов чувашского языка когда-то представляла собой финно-угорскую субстрат­ную этническую основу, которая впоследствии была полностью или частично тюркизирована. Надо думать, что при этом про­исходили как фонетические, так и морфологические изменения во взаимодействовавших языках. Массовый поток взаимопро­никающей лексики мог, безусловно, повлиять на структуру пред­ложения. Возникнув в определенном месте, новый языковой фактор постепенно приобретал массовый характер и распро­странялся в определенных географических границах.

Несколько слов о том, как представлялось Н. И. Ашмарину болгарское происхождение чувашей. Касаясь этнонима суас в устах мари, он спрашивает: «Почему луговые черемисы могли окрестить чувашами столь от них в наше время отличающихся татар? По моему мнению, ответ на подобный вопрос может быть один, а именно тот, что современные нам чуваши пред­ставляют из себя не что другое, как прямых потомков волжских

болгар, и что черемисы, обозначая их именем суас, впоследст­вии перенесли это имя на татарских завоевателей края, кото­рые, унаследовав то политическое значение, какое сначала принадлежало болгарам, и отчасти и их культуру и приняв ислам, стали потом сами приписывать себе болгарское проис­хождение. Такое перенесение племенного наименования с од­ной народности на другую было тем более возможно, что сли­яние полудиких пришельцев с культурными болгарами (му­сульманами) совершилось с медленною постепенностью, и прежнее болгарство совершенно незаметно подменилось татарством».

1.6.2. Некоторые исследователи, например М. 3. Закиев, для оценки приведенной цитаты Н. И. Ашмарина не нашли других выражений, кроме как «плод преднамеренной фальсификации», имеющей-де «ярко выраженную идеологическую направлен­ность, обусловленную буржуазной идеологией и реальным слу­жебным положением автора как цензора царского самодержа­вия».

Методом высказывания подобных отзывов и оценок работ выдающихся представителей отечественной тюркологии нельзя рассчитывать даже на временный успех. Категорический вывод, что «прямыми потомками булгар являются не чуваши, а казан­ские татары», надо доказать несколько по-другому, нежели несправедливыми упреками и различными обвинениями в адрес отечественных и зарубежных ученых-языковедов (3. Гомбоц, М. Рясянен, Г. Рамстедт, Н. Н. Поппе, Ю. Немет, О. Прицак, Н. А. Баскаков и др.), подхвативших, дескать, этногенетические концепции Н. И. Ашмарина без каких-либо фактических доказательств. Ни один из перечисленных М. 3. Закиевым ученых не писал и не мог писать, что казанские татары в этническом отношении с волжскими болгарами связи не име­ют. Они лишь подчеркивали, что уже на исходе XIII в. волж­ские болгары-мусульмане забыли свой язык, став настоящими татарами, приняв новый язык огузо-кыпчакского строя. Об этом говорят многочисленные «татарские» заимствования в вос­точнославянских, а также в неславянских языках Поволжья и Перми.

М. 3. Закиев обвиняет Н. И. Ашмарина в разного рода за­блуждениях в научном познании истории болгар, в ограничен­ности тогда неязыковых (да и языковых тоже) данных, но не отвечает, почему же тогда «фальшивая» этногенетическая кон­цепция Н. И. Ашмарина «была затем подхвачена другими оте­чественными и зарубежными учеными и положена в основу их этнолингвистических учений»? Получается, что все «беды» идут от Н. И. Ашмарина. Хотелось бы полагать, что это делается не сознательно, а по неведению.

1.6.3. По затронутому вопросу я позволю себе привести пространную цитату из статьи А. Н. Самойловича «К истории культурных и этнических отношений в волжско-уральском крае», которая дает повод для серьезных размышлений: «При­знавая несомненную связь чувашского языка с булгарским, Мункачи задается целью устранить противоречие между исто­рическим фактом принятия волжскими булгарами вместе с их князем в 922 г. ислама и современным фактом пребывания чувашей в язычестве. Автор выдвигает предположение, что ис­лам был принят в прошлое время не всем булгарским народом, и что широкие массы, особенно деревенские жители, оставались верными своему древнему культу. Путем обособления город­ских жителей и верующих мусульман от язычников, последние могли образовать особый слой населения (Volksklasse) [2].

Таким образом, мы можем считать, что болгаро-чувашский R-язык был государственным языком Волжско-камской Болгарии. Н.И. Ашмарин в работе «Болгары и чуваши» достаточно подробно писал о жизни, обычаях (по Ибн-Фадлану), языке болгар, о месте их обитания [3].

Русско-чувашский языковед в исследовании отмечал, что авары подчинили себе болгарское племя или когда воз­раставшее могущество хазаръ стало грозить этому племени опасными осложненiями. Последнее событiе, продолжаетъ онъ, кажется, совершилось довольно поздно, въ VII столетiи.

Первыми известiями о Волжской Болгарiи, которыя относятся къ началу X в., мы обязаны арабскому писателю Ибнъ-Фадлану, начинающему собою длинный рядъ арабскихъ историковъ и географовъ, писавшихъ между прочимъ и о болгарахъ. Изъ оставленныхъ ими по большей части отры-вочныхъ заметокъ можно видеть, что въ X столетiи болгары представляли изъ себя сильный народъ, жили оседло въгородахъ, имели развитыя торговыя сношенiя съ окрестными странами, исповедывали исламъ и управлялись самодержавнымъ государемъ. Однако о племенномъ происхожденiи волжскихъ болгаръ те же восточные писатели сообщаютъ намъ лишь весьма сбивчивыя известiя, и, какъ выражается нашъ орiенталистъ Григорьевъ, недостатокъ положительныхъ сведенiй открылъ здесь, какъ и везде, обширное поприще для предположенiй.

Греки обозначали Волжскую Болгарiю именемъ «Черной», а арабы называли ее внутреннею; кроме этихъ названiй мы также встречаемъ у позднейшихъ европейскихъ путешественниковъ и другое. Плано Карпини, въ своемъ повйствованiи, упоминаетъ о волжскихъ болгарахъ трижды, и всегда подъ двойнымъ именемъ—Bileri id est Magna Bulgaria («Билеры, т. е. Великая Болгарiя»), а Рубруквисъ говорить: _«Etilia est major fluvius, quam unquam viderim, et venit ab aqmlone, de Majori Bulgaria tendens ad meridiem».—«Я ни­когда не видалъ реки больше Этилiи; она течетъ съ севера, направляясь отъ Великой Болгарiи въ полуденную сторону)». Что касается названiя Minor Bulgaria («Малая Болгарiя»), то подь этимъ наименованiемъ въ среднiе века понимали Болгарiю на Дунае. По известiямъ, находимымъ у арабскихъ писателей, земля болгаръ лежала смежно съ землею буртасовъ, сходившеюся между хазарскими и болгарскими владънiями, на разстоянш пятнадцати дней пути отъ первыхъ, и жили болгары на берегу реки Итиль, которая впадаетъ въ море Хазарское (Каспiйское), протекая между землями хазарской и славянской. Согласно темъже известiямъ, болгары дели­лись да три особыхъ отдела, изъ которыхъ одинъ назывался, другой Эсегель, a третий Болгаръ, причемъ все они жили смежно, въ одной и той же местно­сти. Что между волжскими болгарами существовали какiя-то подразделенiя, объ этомъ свидетельствуютъ ирусскiя летописи, упоминающiя ихъ подъ различными наименованиями. Однако, такъ какъ все эти вазванiя, повидимому, служили для отличенiя различныхъ частей одного итого же народа лишь по местамъ, ими занимаемымъ, по именамъ некоторыхъ рекъ и урочищъ, т. е. въ чисто географическомъ отношенiи, то поз­волительно думать, что племенныя отличiя этихъ группъ мог­ли быть весьма незначительными.

Въ различное время границы болгарской территорiи про­стирались отъ Уральскаго хребта до рекъ Суры и Оки, отъ Вятки и Камы до истоковъ Дона, Хопра и Самары; но на всемъ этомъ пространстве наряду съ болгарами, вероятно, жи­ли и другия народности, которыя частью живутъ въ этомъ краю и до сихъ поръ.

Исторiя волжскихъ болгаръ дошла до насъ лишь въ весьма неясныхъ чертахъ, такъ какъ эта знаменитая отрасль болгарскаго народа, кроме несколькихъ надгробныхъ камней и небольшого числа монетъ, не оставила после себя никакихъ другихъ памятниковъ письменности. По известiямъ, сообщаемымъ арабскими писателями, кади города Болгара Якубъ-Ибнъ-Нуманъ написалъ во второй половине XII в. «Исторiю Болгарiи», но это сочиненiе до нашего времени не сохранилось. Самыя раннiя и наиболее важныя известiя оболгарахъ принадлежать арабскимъ писателямъ и путешественникамъ, изъ которыхъ некоторые побывали въ земле волжскихъ болгаръ сами [4].

О серьезной болгаро-языческой культуре отмечал В.К. Магницкий, изучая тюрко-язычные имена болгар (чуваш).

Исследуя подложную летопись «Джагфар Тарихы» мы можем соспоставить языческие (болгаро-чувашские) имена с татаро-кыпчакскими. Они сопоставимы, но имеют серьезные расхождения.

По В.К. Магницкому языческие имена чуваш (болгар).

Абакай Куша Отханис

Итка Нурей Яносс Япа

Болгаро-чувашские языческие имена были основными в Волжской Болгарии, в землях Болгарских и Казанском ханстве. Жесткое противостояние болгаро-чувашского R-языка с кыпчакским начинается с XI века, а «война языков» с монголо-татарского «пленения» Волжской Болгарии.

По материалам исследования языковеда Н.И. Егорова «Болгаро-чувашско-кыпчакские этноязыковые взаимоотношения в XIII – XVI веках» [5] мы можем отметить. Например, языковед утверждает, что истории народов Среднего Поволжья XIII—XVI века ха­рактеризуются бурными политическими событиями. В первой по­ловине XIII в. монголо-татарские полчища завоевали одно из первых государственных объединений Среднего Поволжья— Волжско-Камскую Болгарию, превратили ее в Болгарский улус Дешт-и-Кыпчака и установили там политическое господство бо­лее чем на двести лет. В составе Золотой Орды Болгарский улус продолжал развиваться в культурно-экономическом отно­шении уже под сильным влиянием среднеазиатской мусульман­ской культуры, привнесенной завоевателями. В золотоордынскую эпоху в болгарский язык стали проникать многочисленные заимствования общетюркского фонетического облика, которые мы квалифицируем как кипчакские (в отличие от более позд­них татарских).

В результате опустошительных набегов золотоордынских эмиров и русских князей на Болгарский улус население его из основных закамских районов переселилось в Заказанье и на­чало консолидироваться вокруг вновь возникшего городского центра — Старой Казани (Иске Казан). Правобережные бол­гары переселились по р. Свияге в северо-восточные районы со­временной Чувашии, главным образом в междуречье Цивиля и Кубни. К началу XV в. основные земли болгар обезлюдели, превратившись, таким образом в «дикое поле».

В 1443 г. Старую Казань (Иске Казан) захватил оcтавшийся без трона крымский хан Улу Мухаммед, и возникло Казан­ское ханство, просуществовавшее до 1552 г. В период сущест­вования Казанского ханства в болгаро-чувашский язык прони­кают многочисленные татарские слова. В Заказанье болгарский язык постепенно вытесняется кыпчакско-татарским.

В середине XVI в. Среднее Поволжье вошло в состав Рус­ского государства, и вполне сложившиеся к этому времени казанско-татарский и чувашский языки начали взаимодейство­вать с русским.

Как видим, этноязыковая ситуация в Среднем Поволжье в XIII—XVI вв. неоднократно перекраивалась в ходе политиче­ских событий, в итоге которых в Волго-Камье сложились два тюркоязычных этноса — казанские татары и чуваши.

Надо заметить, характер и направленность болгарско-чувашско-кыпчакских этноязыковых взаимовлияний в различные исторические периоды были не одинаковыми, а иногда и полярно противоположными. Так, в золотоордынский период до середины XIV в. болгарский язык, как язык народа, стоявшего на более высоком уровне общественного и культурного развития, ока­зывал мощное ассимилирующее влияние на язык пришлых кыпчако-татар. А в период Казанского ханства (1443—1552.гг.), наоборот, кыпчакско-татарский, принявший статус государст­венного языка, стал ассимилировать субстратный болгаро-чу­вашский.

Выявление характера, интенсивности и направленности эт­ноязыковых процессов, происходивших в XIII—XVI вв. в Сред­нем Поволжье, имеет принципиальное значение для выяснения вопросов этногенеза чувашей и казанских татар и их причаст­ности к болгарскому этнокультурному и языковому наследию. Несмотря на то, что болгаро-чувашская, равно как и болгаро-татарская проблемы вот уже более чем столетие занимают умы исследователей, в науке пока нет единого мнения. Большинство ученых — лингвистов и историков — поддерживают болгаро-чу­вашскую теорию, однако другая часть исследователей упорно отстаивает болгаро-татарскую гипотезу. Остро дискуссионный характер болгарско-чувашско-татарской гипотезы заставил нас обратить пристальное внимание на этноязыковую ситуацию в Среднем Поволжье в период окончательного этнического и языкового формирования современных чувашей и казанских татар.

Общепризнано, что чувашский язык является единственным живым представителем булгарской группы тюркских языков, отличающихся яркими, только им присущими, фонетическими и морфологическими особенностями. По мнению ряда тюрколо­гов, современный чувашский язык является прямым продолже­нием языка средневековых волжско-камских болгар или одного из его диалектов.

Прямыми свидетельствами о языке волжско-камских бол­гар VII—XII вв. современная наука не обладает, так как его письменных памятников не сохранилось. Тем не менее, на ос­новании многочисленных болгарских заимствований, главным образом в ряде финно-угорских языков, язык волжско-камских болгар довольно хорошо реконструируется, и мы можем судить об основных характерных особенностях фонетического и морфо­логического строя болгарского языка эпохи средневековья.

Заимствования в финно-угорских языках позволяют просле­дить и ряд других частных отличий фонетической системы бол­гаро-чувашского языка от общетюркской системы консонан­тизма.

Дальнейшее самобытное поступательное экономическое, об­щественно-политическое и культурное развитие Волжско-Кам­ской Болгарии было прервано в 1236 г. монголо-татарским на­шествием, после чего в Среднем Поволжье начались значитель­ные изменения в этнографическом и языковом составе населе­ния. Волжско-Камская Болгария стала северо-западным улу­сом Золотой Орды, большая часть территории которой в это время была заселена главным образом кыпчаками [7].

Моя позиция следующая:

1. Болгаро-татары (ассимилированные болгаро-чуваши с конца XIII- до середины XIX вв.);

2. Татаро-кыпчаки (пришедшие и осевшие в Болгарских землях с 40 г. XIII в по 1552 г.).

Болгаро-татары отказались от болгаро-чувашского R-языка в течении 700 лет поэтапно перешли на татаро-кыпчакский Z-язык. Большая часть болгар была уничтожена, часть ушла на Горную сторону, значительная часть ассимилирована татарами.

Собственно монголы частич­но растворились в среде кыпчакских племен, частично возвра­тились на свои исконные территории.

В ряде работ по истории Золотой Орды отмечается, что в эпоху монголо-татарского завоевания те общественно-полити­ческие системы, которые сложились к XIII в. в Волжско-Камской Болгарии и ряде других оседлых областей, все же высто­яли, выжили и сохранились в своих основных чертах. Г. А. Фе­доров-Давыдов, например, подчеркивает: «Если исключить прямые военные грабительские и карательные походы, то власть монголов над оседлыми народностями в большинстве ими по­коренных земледельческих областей, в конце концов, оказалась опосредованной местной феодальной верхушкой» Он далее отмечает, что в Волжской Болгарии к концу XIV в. налоги на­чали собирать не представители монгольской аристократии, а местные князья, составлявшие промежуточное звено между монгольской властью и населением бывшего Болгарского госу­дарства.

После грозных боев 1236—1240 гг. Волжско-Камский Бол­гарский улус стал залечивать свои глубокие раны. Город Бол­гар, бывший столицей Волжско-Камской Болгарии в X—XI вв._г вновь становится центром болгарских земель. Расположенный на перекрестке важных торговых путей по Волге и Каме, этот город имел большое торговое и стратегическое значение для Золотой Орды как важный политический, экономический и тор­говый центр Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья. В се­редине XIII в. город Болгар стал летней резиденцией золотоордынских ханов. Г. А. Федоров-Давыдов отмечает, что «в 1250— 1260-х годах это был главный экономический центр Золотой Орды и только здесь чеканились серебряные и медные мо­неты».

Особенности политического, экономического и культурного положения города Болгара в Золотой Орде имеют важное зна­чение для выяснения динамики и направленности этноязыковых процессов в Среднем Поволжье в этот период.

Начиная с середины XIII в. усиливается приток кыпчако-язычного населения на территорию Болгарии из разных рай­онов обширной Золотой Орды. Основную часть пришлого насе­ления составили купцы, ремесленники и мастеровые люди, об­служивавшие потребности правящей верхушки. Вместе с при­шлым населением в Болгарии распространяется с новой силой мусульманская религия и среднеазиатская мусульманская культура. Так, исследователи указывают, что «вместе с купца­ми, вместе с постоянным притоком ремесленников из мусуль­манских городов в города Золотой Орды. шло распростране­ние исламской религии. Более всего, конечно, в исламизации Золотой Орды влияние оказали культурные центры Средней Азии.

Прочный фундамент ислама в Золотой Орде был заложен еще во время правления хана Берке (1256—1265 гг.). Как сооб­щает арабский историк XIV в. Ибн Халдун, «он распространил его между всем народом своим, стал строить мечети и училища во всех своих владениях, приблизил к себе ученых и законове­дов и сдружился с ними». Беркехан, как это ясно из слов ял-Омари и Элькашканди, принял ислам еще в 40-х гг. XIII в. Следующим значительным этапом в распространении мусуль­манства в Золотой Орде было царствование Узбек-хана (1312— 1340 гг.), который повелел распространить его во всех частях своей империи.

В конце XIII в. мусульманство вместе с кыпчакскими пере­селенцами повторно пришло в Волго-Камье. Начиная с конца XIII в. в пределах бывшего Болгарского ханства начинают по­являться первые мусульманские эпитафические памятники. До второй половины XIII в. среди волжско-камских болгар, оче­видно, не была распространена традиция устанавливать на мо­гилах каменные эпитафические памятники с текстами на арабской графике. Несмотря на то, что феодальная верхушка еще в 922 г. предприняла попытку официально ввести в среду бол­гар мусульманскую религию, подавляющее большинство тру­дового населения продолжало придерживаться традиционных языческих религиозно-мифологических воззрений. Нет ника­ких достоверных исторических источников, свидетельствующих о сколько-нибудь заметном распространении ислама среди тру­дового населения дозолотоордынской Волжско-Камской Болга­рии.

Появление наиболее ранних эпитафических памятников, свидетельствующих о сравнительно широком распространении мусульманства в Волжско-Камской Болгарии, хронологически и географически совпадает со временем и территорией монголо-татарского завоевания. Самый ранний из дошедших до нас бол­гаро-татарских эпитафических памятников датирован 1281 г., т. е. временем после монгольского завоевания. Весьма харак­терен и ареал распространения эпитафических памятников вто­рой половины XIII в.: наиболее ранние эпитафические памят­ники локализованы в основном в Закамье, т. е. в центральных районах Болгарского улуса, которые находились в сфере наи­более интенсивного культурного влияния золотоордынских став­ленников. Орнаментальные, композиционные, палеографические особенности болгаро-татарских эпитафических памятников на­ходят аналогии в Средней Азии, Иране, Крыму, Азербайджа­не. Однако ни по данным этнографической литературы, ни по современным наблюдениям среди чувашей невозможно обнару­жить выраженных отголосков былой традиции установления эпитафических памятников болгарского типа. Судя по фонети­ческому облику терминов чувашской языческой религии араб­ского происхождения, предки чувашей восприняли некоторое поверхностное влияние мусульманства еще в XIII—XV вв., од­нако это влияние ограничилось, в основном, только заимство­ванием некоторой мусульманской терминологии и не оказало сколько-нибудь заметного влияния на систему религиозных воз­зрений.

Все это свидетельствует о том, что мусульманская религия и сопутствующая ей эпитафическая традиция болгарско-татар­ского типа была привнесена в Болгарский улус волной золотоордынских мусульманских переселенцев, но не раньше. Об этом, в частности, красноречиво свидетельствуют нисбы погре­бенных, начертанные на эпитафиях, которые прямо указываю на среднеазиатское происхождение покоящихся под камнями: Хасан-Самарканди; Хайбетель ибн Мухаммед-аль-Дженди; Шах Курасан ибн Мухаммед-шейх ал-Кердари; Исмагил эш-Шемахи; Мёберек шах Курасани; Садреддин эш-Ширвани; Р-с эш-Шемахи и т. д. Подавляющее большинство антропонимов эпитафических памятников также имеет среднеазиатское му­сульманское (арабско-персидское) происхождение. Причем надо отметить, что в фонетическом отношении они довольно последовательно отражают первоначальное звучание арабско-персидских этимонов, в то время как, например, в татарском языке XV—XVI вв. они искажались до неузнаваемости, напр.: Джамалетдин>Ямаш; Кашафутдин>Кашай, Кайбулла

>Кай-быч. Хабибулла >Хабул т. д.

Незначительный фонетический износ арабско-персидских личных имен в языке болгарских эпитафий золотоордынской эпохи, например, по сравнению с татарскими антропонимами XV—XVI вв. (в более позднее время, в связи с усиливавшимися в XVIII—XIX вв. контактами со среднеазиатскими мусульман­скими центрами, татарский антропонимикой значительно обно­вился) свидетельствует, как нам кажется, об их недавнем по­явлении в системе антропонимов золотоордынцев. Это предпо­ложение находится в полном соответствии со свидетельствами письменных источников, указывающих на распространение мусульманства, в Золотой Орде начиная со второй половины XIII в.

Широко распространенные в эпитафиях орнаментальные мотивы в виде восьмилепестковых розеток, шестилучевых звезд (так называемый «Давидов щит»), «солнца», «виноградной ло­зы» и т. п. имеют прямые параллели в архитектурном и деко­ративном искусстве Ирана, Средней Азии, Азербайджана. Эти символы, безусловно, отражают идеологию древних земледель­ческих народов Ирана и Средней Азии. Традиционные корани-ческие изречения на арабском языке, палеографические особен­ности средневекового арабского куфи и сульса также указы­вают на среднеазиатскую колыбель болгаро-татарской эпитафики. Весьма примечательно, что каменные эпитафии на территории Болгарии появляются одновременно с каменной архитектурой, привнесенной в Среднее Поволжье среднеазиатскими камнерезчиками-архитекторами. Стилистические особен­ности тех и других полностью совпадают.

Но самое интересное — это языковые особенности болгаро-татарских эпитафий конца XIII — начала XIV вв. Татарский ученый мулла X. Фейзханов к расшифровке трех болгарских надгробий, до тех пор, не получивших убедительного объясне­ния, в 1863 г. впервые привлек материал чувашского языка. С этого времени открыто и расшифровано с помощью чуваш­ского языка более 225 болгарских эпиграфических памятников, содержащих слова и выражения болгаро-чувашского фонетико-морфологического типа.

Тюркоязычная часть текстов этих памятников содержит (за исключением арабоязычной) фонетические и морфологические черты, резко отличающиеся от языков общетюркского типа и весьма схожие с современным чувашским языком.

При сопоставлении лингвистического и этнографического аспектов изучения болгаро-татарских эпитафических памятни­ков возникает до сих пор не получившее надежного объяснения интересное противоречие. В языковом отношении болгарские эпитафические памятники содержат в тюркоязычной части не­оспоримые болгаро-чувашские признаки, но в этнографическом и искусствоведческом отношении трудно найти что-либо опре­деленное, прокладывающее такую же яркую преемственную связь между болгарской эпитафической культурой и традици­онным, чувашским искусством. В чувашской этнографии не прослеживаются даже минимальные рефлексы былой арабографичной лапидарной эпитафической традиции. В то же время болгарская эпитафическая культура золотоордынской эпохи имеет определенные аналогии в казанско-татарской эпитафической традиции более поздних эпох. Такое положение вещей дало повод некоторым исследователям или игнорировать явно выраженные чувашские языковые особенности болгарских эпи­тафий путем произвольного татаризованного чтения арабской графики, или же приписывать старотатарскому языку болгар­ские черты. На такой зыбкой основе некоторые исследователи впоследствии возвели теорию болгаро-татарской преемствен­ности.

Однако при внимательном изучении общественно-политиче­ской, историко-культурной и этноязыковой ситуации в Волго-Камье во второй половине XIII — первой половине XIV вв. мож­но из этого кажущегося противоречия найти единственный и довольно простой выход. В указанный период Болгария посте­пенно, но неуклонно восстанавливала, в определенном отноше­нии, в качестве отдельного улуса Золотой Орды, свою утерян­ную по

Источник

Видео

Чувашские амазонки, болгарские и македонскиеСкачать

Понимают ли в Чебоксарах чувашский язык? Социальный экспериментСкачать

ЧУВАШСКИЙ ЯЗЫКСкачать

Новости 29.03.2013 (на чувашском)Скачать

Чувашский язык - единственный из древних языков, который сегодня живёт в мире (Ермакова Г.А.)Скачать

Мстители на чувашскомСкачать

Учим чувашский. Выпуск 29.04.2016Скачать

Гарри Поттер на чувашском языкеСкачать

Чупкăн е чупкăна чукмарпа та чараймăн (Чувашский фильм)Скачать

КТО ТАКИЕ ЧУВАШИ? ПРОИСХОЖДЕНИЕ НАРОДА!Скачать