Второзаконие Гл 28-29 Цоб-цобе!
«Лишь перейдёшь ты Иордана воды
И будешь слушать Иеговы глас,
Тебя поставят выше всех народы,
Левитов касту – выше прочих каст.
И снизойдёт на вас у стоек бара
Избранничества элитарный дух,
Не в смысле избранить, иль брать из тары,
А в смысле, круче быть иных братух.
Когда проявишь ты свою отвагу,
С небес услышав окрик «Цоб-цобе!»,
Придут к тебе обещанные блага,
Исполнится их благость на тебе.
Благословен ты в городе и в поле.
Твой чрева плод благословен. Твой скот
Благословен и ящуром не болен,
Скотов всех прочих впереди идёт.
Благословен ты будешь как при входе,
Бомондом заявляясь на приём,
Так и в момент, когда ты неугоден,
Благословен при выходе твоём.
Твоих врагов Бог будет непрестанно
Лечить, мочить и складывать в закут.
Одним путём против тебя восстанут,
Семью путями от тебя сбегут.
Благословен пребудешь ты в жилищах
И в житницах, во всяком деле рук,
Внимай лишь Господа словам, дружище,
Оттачивай свой абсолютный слух.
Сокровищницу Бог откроет разом,
И на тебя посыплются с небес
Цветной металл, якутские алмазы,
Нефть Уренгоя, Минусинский лес.
И будут на тебя пыхтеть заводы,
Рабочие на них вдыхать цемент,
И будешь многим ты давать народам,
Не забывай при этом про процент.
Народы взвоют под твоей пятою…»
Здесь обещает скотоводу Бог,
Что сделает его он головою,
А не хвостом, зажатым между ног:
«Лишь выполни, ковбой, совсем немного
(Для пастуха народов так себе):
Не отступись от всех заветов Бога,
Когда услышишь окрик Цоб-цобе!».
Все обещания – всего лишь пряник,
Что съел и позабыл за пять минут.
Чтоб управлять жестоковыйной дрянью
Куда привычней скотоводу кнут.
Страх наказания иных сильнее,
Прекрасно это понял иудей.
От страха правоверные евреи
Ещё правее стали и верней,
Над миром водрузили крест мальтийский
И молятся в молитвенных домах.
Несчастия на нас приходят списком,
Что описал старательный монах.
Стиль изложения воистину прекрасен,
Слог сочен, как созревший апельсин.
Проклятий всех подробности, нюансы
Я постараюсь здесь не упустить.
Быть для нападок не хочу мишенью,
Но текст почти дословно изложу,
За грубость оборотов, выражений
Заранее прощения прошу.
«Не избежит дефолта и обмана
Тот, к Слову чей не абсолютен слух.
Огромную дыру в своём кармане
Получит тот, кто олух и лопух.
Ты будешь проклят в городе и в поле
В плодах твоих от чрева и скота,
Из главного правителя уволен.
Впредь быть тебе метёлкой у хвоста,
Болтаться у других между ногами
И защищать от гнуса мягкий пах,
А если головой быть, то с рогами,
Застрявшими от тяжести в кустах.
Проклятие, смятение, несчастье
Во всяком деле рук твоих Господь
Пошлёт с небес и к горю безучастный
Вас перепишет в слуги из господ.
Своих, чужих лишишься ты угодий,
Оближешь кукиш с маслом, а не нефть,
И проклят будешь ты уже при входе,
Обматерён при выходе вдвойне.
За то, что Бога перестал бояться,
Нести тебе проклятие времён
И гадом перемётным пресмыкаться,
Доколе ты не будешь истреблён.
Погибнешь скоро за дела лихие,
За то что Иегове изменил.
Сотрётся память, на твоей могиле
Слёз не обронит Иезекииль».
Тот самый, что с мечтою о Париже
Вернулся в Ханаан из дальних мест,
Чей слог для нас, переведённый трижды,
Не растерял магический свой блеск.
«Тебя Господь горячкой, воспаленьем
И язвой моровою наградит,
Бить лихорадкой будет в поколеньях
До той поры, пока не истребит.
Палящим жаром, ржавчиной и пылью
Тебя накроет ветер-суховей
И будет гнать пока не опостылеет
Ему твой шар, народ мой скарабей.
Предаст тебя твой Бог на пораженье,
Врагам отдаст давить твои прыщи.
Для дротиков тебе служить мишенью,
И с Господа за точность не взыщи.
Земля железом будет под ногами
И небо медью станет оседать.
Одним путём ты встретишься с врагами,
Семью путями будешь убегать.
По царствам всей земли рассеян будешь,
И трупам вашим грудами лежать,
И птицы прилетят на ваши груди
И некому их будет отогнать.
Весь век тебе скрываться от злодеев,
Доколе ты не будешь истреблён.
Другой твоей невестой овладеет,
И имя ему будет легион.
Коростой поражённый и чесоткой
Ты будешь наблюдать под свист и гвалт,
Как при священном алтаре чечётку
Матрос отпляшет и насрёт солдат.
С болезней, от которых нету средства
Здоровым стать, ты тронешься умом.
Вдобавок Бог оцепененье сердца
Пошлёт в твой дом, и дом пойдёт на слом.
За то, что пренебрёг путём Господним,
На животе тебе ползти в метель!
На ощупь обречён ходить ты в полдень
И в темноте цепляться за плетень.
Не ждать тебе ни славы, ни успеха.
Любой козёл тебя рогами пнёт,
(И социальных органов опека
От унижений тоже не спасёт).
С невестой обручишься, но другой с ней
Спать будет, а тебя на пол спихнёт
(А то и вовсе в ванную прогонит,
Где кран течёт и кафель отстаёт).
Жена гулящая тебя обманет,
Ты ж глядя на потрёпанный шиньон,
Не выставишь её обратно к маме,
А будешь хавать всё её враньё.
Насадишь виноградник и не будешь
Перебродивших есть его плодов,
Вола забьёшь – не прикоснешься к блюду,
А в полночь украдут твоих ослов.
Чеченцы отобьют твои отары.
Имения загадит низкий плебс,
Дубравы в них переведёт на тару
И на фанеру пустит лучший лес.
А сыновья и дочери к другому
Народу отойдут, совсем как скот,
Посадят их в телячие вагоны
И увезут от Иордана вод.
Глазам твоим за близких ужасаться
И всякий день истаивать о них,
Тебе ж в бессилии в ногах кататься,
Оплакивая их без выходных.
Плоды земли с трудом твоим великим
Сожрёт народ, которого не знал
Ты ранее. Согбенный, книзу ликом
Трудиться будешь в поле допоздна.
Сойдешь с ума ты в горе и в позоре
Все выплачешь на выкате глаза,
Когда сынов, загнавши в лепрозорий,
Проказой будет демон истязать».
(Всем заправляет лично Иегова,
Но я остатки веры не губя,
Добрей чтоб сделать лик Его суровый,
Про демона добавил от себя.)
«В страданьях хоть немного облегчиться
Позволят дизурия и понос.
И самому тебе паршой покрыться
От ног подошв до корешков волос.
Господь тебя и твоего монарха,
Которого поставишь над собой,
В предел чужой сошлёт одним лишь взмахом
Своей руки, десницы роковой».
С обетованных мест переписаться,
Назад вернуться в завершенье бед,
По свету неприкаянно скитаться
И не утратить Господа обет.
Есть мнение, с иных миров неблизких
На Землю опускался кто-то там
Из посвящённых. Базы о прописках
Он передал пророкам-мудрецам,
Лишь тем, кто высшим знанием отмечен.
Так наши приняли привет от тех…
Среди зелёных даже человечков
Имеются свои, что «лучше всех».
От них пришли обряды и пароли.
Ещё Мелхиседек, духовный вождь,
Учил жрецов, как мир на страхе строить,
Пророчеством людей ввергая в дрожь.)
Ещё с вещами, с кочевою шалью
За Иордан не прибыл Израиль,
Уже сынов за их непослушанье
Стращал нещадно Иезекииль.
«Перед народом встанешь на колени,
Чьи лица плоски, а глаза узки,
Из камня вырубишь предмет моленья
И сам окаменеешь от тоски.
Посмешищем и притчей у народов
Оденешь ты колпак для бубенцов.
Воспринимать вас будут как уродов,
Чьи лица калькой на одно лицо.
Семян на поле ты посеешь густо,
Но налетят то град, то саранча
И вместо ожидаемой капусты
Получишь ты обглоданный кочан.
Вином своим тебе не напиваться.
Плоды поест неугомонный червь.
Твои маслины будут осыпаться,
Елеем с них не вылечить чирей.
Погубит ржа плоды земли цветущей,
Страдать тебе от страшных перемен,
Пришелиц средь тебя станет могучей
Любого из Израиля колен.
Что гласа Божьего ты перестал бояться,
Наказан будешь шекелем, рублём.
Проклятьям своре за тобою гнаться
Доколе ты не будешь истреблён.
За прошлые дела (Бог метит шельму)
Ты станешь умолять дать денег в рост.
И над тобою сжалится пришелец.
Он голова, короче, а ты хвост.
Не соблюдал ты заповеди. Дверцу
Перед собой захлопнул к Богу в рай
Тем, что с великой радостью на сердце
Ты не спешил в молитвенный сарай,
Не обнаружил в вере жара, страсти,
Был к ритуальной стороне ленив.
За это жди, сотрёт тебя как ластик
Господь о твёрдый жизни абразив.
Не сын Его ты впредь, а греховодник.
Несчастия тебя подстерегут.
С избытками всего на огороде
Служить ты будешь своему врагу.
Финикияне, ассирийцы, персы
Теснить тебя начнут со всех сторон,
И не тебе уже их драть за пейсы,
А самому черёд кормить ворон.
Не ты, как подобает внуку, сыну,
Выискивая виртуальный гроб
Господень, будешь грабить Палестину,
А самого тебя пригреют в лоб.
Проклятья поразят тебя навылет,
Носить тебе железное ярмо
И не снимать его с жестокой выи.
За то, что ты дерьмо и обормот,
Пахать тебе и в голоде, и в жажде
Во всяком недостатке, павший лев.
И как сказал Господь уже однажды,
В трудах ты будешь добывать свой хлеб.
Господь, чтоб гнётом непосильным мучить,
Пошлет к тебе издалека народ,
Язык которого, что в горле сучья,
Речь о созвучьях просто не идёт.
Он будет есть весенние запасы,
Порежет скот, переведёт приплод,
Чем разорит еврейские, гад, массы,
Осевшие у Иордана вод.
Народ тот наглый, старца не уважит
И юноши не пощадит, бандит».
(Такой призыв я слышал не однажды,
Двойной стандарт использует левит.
Не к этому ли Израиль стремился,
Ещё когда планировал Исход,
Чтоб самому навек там поселиться,
Изгнав других от Иордана вод?)
«Затем ли изгоняли вы туземцев,
О головы тупили топоры,
Чтоб пережить весь ужас интервенций
Со стороны неведомой орды?
Народ тот наглый ни вина, ни хлеба
Вам не оставит запаха котлет,
И быль жестокая явит вам небыль,
Погибель ваша с ней прибудет вслед.
Теснить в жилищах будет вас, доколе
Враг не разрушит высоченных стен,
Последние повыдергает колья
Из оснований ваших крепостей.
Землетрясениями отутюжит
Господь все складки рвов, следы колонн,
И на форпостах Израиля южных
Исчезнет храм, что строил Соломон.
Ну, а пока в осаде и в стесненьях,
Которыми твой враг тебя стеснит,
Дойдёшь ты до такого униженья,
Которого не видывал левит».
(Воспитанный ещё в стране советской
От реализма я не отступил,
Насколько мог, не уходил от текста
Я ни на йоту красок не сгустил.)
Довёл себя пророк до исступленья
В желании неверных покарать.
(С таким числом от нормы отклонений
Его бы психиатру показать.)
Пугает жрец: «Плод чрева будешь есть ты
И мясо жадно пробовать с ножа
Своих детей, среди дурных известий
Которых ты в стеснении рожал.
В великой роскоши муж, живший с вами,
Изнеженный (особо подчеркну),
На плоть взирая жадными глазами,
Про братьев позабудет и жену,
Не даст ни одному из них из плоти
Детей своих, которых будет есть,
Без вас кусочек лакомый проглотит.
(Каннибализм ужасная болезнь.)
Вот женщина, изнеженная крайне,
Ещё вчера не ставила ступней
Не на ковры, а завтра озираясь
Тайком съедает собственных детей,
С родными и не думает делиться,
Одна съедает вышедший послед. »
(Чтоб ей последом этим подавиться.
Каннибализму оправданья нет.)
«Болезни постоянные и злые
Бог наведёт с неведомых сторон
На ваши ятра, животы и выи,
Доколе род не будет истреблён.
Останется тебя совсем немного,
А было без числа, что в небе звёзд.
Не слушали, сыны, вы гласа Бога,
И осерчает Бог на вас всерьёз.
Как радовался, умножая прежде,
Тебя Господь, так завтра вдруг прозрев,
Вас истребит, увидев взглядом свежим,
Кого призрел он в мира конуре.
Рассеет Бог тебя по всем народам,
Где будешь ты служить иным богам,
Их изваяньям, чурбанам, уродам.
Плясать тебе в экстазе под тамтам
И будет день и вечер над тобою
Неотвратимость будущих утрат
Конец твой приближать часами с боем
И ходиками тикать до утра.
Тебя вернёт на кораблях в Египет
Господь, рабами где вам снова быть.
Купите нас – из трюмов возопите,
И будет некому тебя купить».
На это возразить особо нечем,
Кто ж хочет быть метёлкой у хвоста…
Ведь было это дело, я замечу,
Задолго до рождения Христа.
По плинтус Иезекииль красиво
Тех опустил, кому не рваться вверх.
С такою незавидной перспективой
Охота пропадёт быть «лучше всех».
Возможно, с авторством здесь есть сомненья.
Меня смутил весьма похожий стиль.
Вам принести готов я извиненье
Достопочтенный Иезекииль.
Цоб-цобэ
Из серии «Погружаясь в прошлое. «.
Сентябрьский день перевалил на вторую половину, и утренняя прохлада давно ушла. Пусть солнце уже не такое как летом, но прогретая земля еще хранит и отдает тепло. В степи стоит запах высохшей, выгоревшей от солнца травы. Ветер колышет белёсый ковыль и разносит по степи звуки: поют птицы, стрекочут кузнечики, где-то свистит суслик. А вот и он сам, резко встав серым столбиком, осматривается по сторонам. В стороне еще один столбик, чуть дальше поднимается третий зверёк. Вдруг один из них резко свистит, и все разом прячутся в норы: что-то их напугало.
А-а! По дороге движется повозка. Медленно шагают быки и плавно катится бричка.
— Цоб-цобэ,-кричит возница, подгоняя животных.
В бричке на постеленной соломе полулежит мужчина, с трудом борясь со сном. Сегодня он возвращается с мельницы, где удачно продал зерно. Всё хорошо, да уж больно медленно идут волы. Конечно, можно было запрячь коней и обернуться быстрее, но на быках больше увезешь. Вот и пришлось ему предыдущую ночь провести в дороге. Да и коням отдохнуть надо дать, накануне целину пахали, а завтра опять в борозду.
— Цоб-цобэ! Мерно вышагивают быки, медленно катится телега. Сон берет своё, и мужик засыпает. Снятся ему те, о ком он много думает и вспоминает: родители. А ещё родная хата на Харьковщине, стоящая в тенистом саду. Ночью слышно, как за окном в палисаднике падают на землю спелые яблоки. Их, нарезав, днем сушат на солнце, на ночь убирают, и яблочный запах стоит в хате. Красота! Эх,этого яблочка бы сейчас! Да где ж его взять, если тут только ветер завывает вокруг хаты. Степь! Но дайте время, и здесь у моего дома будет сад, обязательно будет!
Не слыша голоса, быки останавливаются, возница просыпается.
— А ну, пошли! Цоб-цобэ! Так мы до дому николы нэ дойдэмо! Цоб-цобэ!
А дома, в Звонарях, в саманной белёной хатёнке ждёт его жена Катерина, старшие дочери Елена и Явдоха, четырехлетний сынок Сёмка. Ждут, небось, какие гостинцы привезет папка. Он проверяет узелок, лежащий рядом – вот они, покупки. Малы ещё детки, не помощники пока, но, даст Бог, вырастут.
Цоб-цобэ! Снова покачиваются перед глазами бычьи зады.
Затяжка, другая, задымили.
— Хорош табачок! Свой?
— Свий, прошлогодний. Новый ще на горище сохнэ.
— А доски для чего везешь? – Степан кивает на бричку.
— Пчёл хочу завести, улики за зиму сделаю. А весной куплю пару семей для начала.
— Дело хорошее.
— Хорошее. Дети сладкого просят, да и самим хочется.
Пока курили, успели упряжь проверить.
— Ну что, пора трогать.
— Пойихалы.
— Слушай, Дмитрий, а ты коней подковать сможешь?
— Так приезжай на следующей неделе.
— Договорились.
Цоб-цобэ!
Снова то ли лениво, то ли важно идут быки, ложится дорога под колеса брички. Хорошие мужики Прибы, из немцев. Своим хутором живут, скота много держат, мясом и молоком торгуют. Крепко живут. Ничего, будет и у нас с Катрей не хуже стадо, конюшня, только бы урожай продать выгодно. А руки на месте, всё сделаем.
Цоб-цобэ! Похрустывают камешки под колёсами, поскрипывает телега. Вдалеке на дороге появляется маленькая черная точка, постепенно растет и уже видно, что это скачет верховой. Мужик настораживается и уже подумывает о том, что, может, свернуть с дороги. Мало ли, кто это может быть. Вон на днях сосед Рубан вернулся домой с рубцом от нагайки вдоль спины. Не понравился он проезжему казаку, или дороги тому показалось мало, но маханул со всей дури. Хорошо, по лицу не попал. Встречаются и такие непутевые.
Цобэ, цобэ! Быки поворачивают вправо, освобождая одну колею.
Цоб-цобэ!
Что ж вы такие ленивые, мы ж до дому так не доедем сегодня, а у нас дел столько!
Мой дед, Дмитрий Афанасьевич Лембик, торопится домой, ему столько нужно успеть! Впрочем, какой он дед? Сейчас он просто молодой мужик, ему лет тридцать, тридцать с небольшим, и почти вся жизнь у него впереди.
Цоб-цобэ! Он едет и не знает, что успеет построить большой квадратный дом на берегу головатовского пруда и что рядом, как мечтал, посадит большой сад, в котором будут ему помогать подрастающие дети. Будет у него своя пасека, небольшой табун лошадей, коровы, овцы. Будет своя кузница, и пойдут к нему с заказами, как к лучшему кузнецу и плотнику в округе, земляки. Всё это будет. А пока он едет домой.
Цоб-цобэ! Поспешайте! Слегка подпрыгивает на кочках бричка.
И ещё он не знает, что через десять лет поскачут по этой дороге с винтовками за спиной то белые, то красные. И, спасаясь всей семьей, с трехмесячным Алексеем на руках, соберёт он вещи на подводы, и вместе с земляками уйдут они «в бега» в Еланский район соседней Саратовской губернии. Там будут стоять они то табором, то по хатам, хватанув страданий и болезней. А ближе к осени вернутся, чтобы успеть убрать остатки урожая, сохранить полуразграбленное хозяйство.
Цоб-цобэ! Хлопает кнут и быки прибавляют хода.
Не знает он, насколько тяжелы, холодны и голодны будут военные годы, и что на его уже немолодые плечи ляжет забота о семьях близких, что через 60 лет после войны его внуки и внучки, хлебнувшие военного детства, станут со слезами на глазах благодарно вспоминать его и бабушку. Будут помнить они всю жизнь, как холодными и голодными вечерами в сенях топали валенки, в дверь входил дед и, со словами: «Мы пойилы и лэглы спать. А я лэжу и думаю: а воны ж там голодни»,- доставал из-за пазухи котелок. Запомнят они вкус бабушкиных хлеба и супчика, дедушкиных меда и дынек. Будут вспоминать, как вернувшись из семьи старшей дочери скажет: «Телка резать надо. Диты пухнуть началы». Зарежут месячного теленка, раздадут мясо, а ведь так нужно было вырастить его на следующую зиму.
Цоб-цобэ!
Через 45 лет болезнь свалит его, казалось бы, не знавшего устали, с ног. Не в силах терпеть боль, уйдет он в дальний сарай и не будет подпускать к себе близких, чтобы не видели они его мучений. А в последний день попросит перенести себя в хату, уложить поудобнее и умрет. Но перед этим успеет повиниться перед женой и попрощаться с детьми.
Всё это будет.
Всё это впереди.
А пока он просто едет домой.
Цоб-цобе, или как я правил парой волов. Проза
Вдруг впереди, прямо по ходу волов, я заметил глубокую расселину-овражек,так называемый «врез»,который действительно, глубоко врезался в берег.Ширина этого овражка на пути волов, была метра три-четыре. Я понял, что если волы не свернут влево, в сторону от реки, то мы все, вместе с телегой кувыркнёмся в этот «врез». Я очень испугался, схватил в повозке длинную хворостину и, с криком «Цоб-цобе», начал нахлёстывать правого вола по правому боку, чтобы он повернул влево, подальше от берега. Но волы продолжали идти прямо и только прямо.
А в результате моих криков и нахлёстываний, они пошли только чуточку быстрее, по-прежнему не теряя своей «важности».Тут я бросил хворостину, перестал кричать и хотел уже выпрыгивать из телеги.
Но волы, не дойдя метра два до овражка-«вреза», неожиданно вдруг сами остановились.Я хотел слезть с телеги, но сразу не смог, так как мои ноги меня, с испугу, не слушались. Наконец мне это удалось сделать. Тут я заметил подбегающего уже Егора. Он, по-видимому, видел все мои «художества», но не успел вовремя догнать телегу и тоже был напуган.
Ругнувшись сначала, в сердцах, на меня матом,он затем спросил меня, как всё произошло, почему волы пошли. Пришлось ему всё рассказать.
Егор выслушал меня, а потом сказал, что я неправильно давал команды волам.
Оказывается команда «Цоб-цобе»- это команда сразу обоим волам,чтобы они шли прямо вперёд, что они и делали по моей такой вот команде.
А чтобы волы поворачивали,команда даётся только одному из них. И каждый вол знает только свою команду и выполняет только её.
Всего три команды на движение.
Первая: Цоб- цобе», это команда сразу обоим волам-правому и левому. Поэтому оба они начинают одновременно двигаться и идут прямо вперёд.
Вторая: «Цоб», это команда только правому волу, он начинает двигаться и давить на левого вола, в результате чего повозка поворачивает влево.
Третья: «Цобе», это команда только левому волу, он начинает двигаться и давить боком на правого вола, в результате чего повозка поворачивает вправо.
«Цоб»-налево; Цобе»-направо; Цоб-цобе»-прямо. Всё очень просто. Надо просто не перепутать волов при их установке в упряжку под ярмо.
. Дома об этом происшествии, я маме тогда, конечно, ничего не рассказал, чтобы не волновать её и избежать какого нибудь наказания, или запрета на мою свободу.
Егор больше никогда меня с собой в поездки на волах не брал, хотя мог бы, ведь я больше бы так не оплошал,так как усвоил команды по управлению волами твёрдо и на всю жизнь! Хотя это мне больше никогда и нигде в жизни не потребовалось и не пригодилось.
* * * * *
* Фото из Интернета-это окраина сегодняшнего хутора Большенабатовский и река Дон. Сегодня хутор почти совсем опустел.(Как и все соседние хутора на Дону)
Сейчас здесь осталось всего несколько десятков старожилов хутора, стариков, доживающих свой век.
Два вола современного транспорта
( Фантастическая реальность.)
Задуманный роман должен был поразить читателя закрученными на запредельной фантастике сюжетами. Способность героя к телепортации через пространственно временные ниши, позволяло без всяких проблем создавать захватывающие воображение приключения. Оставалось только периодически менять канву повествования, в зависимости от места нахождения героя и временных параметров.
Творческий процесс настолько увлек меня, что я потерял ориентиры в сюжетных линиях и не знал как завершить пересыщенный фантастическими событиями роман.
Начало этой фантастической эпопеи совпало с тем важным периодом, когда я на четырехколесной коляске прогуливал новорожденного внука.
Мой герой, в это время, на колеснице рядом с фараоном, вдохновлял своими подвигами рядовых воинов египтян.
К тому времени, когда внук обучался ездить на трехколесном велосипеде, мой герой настолько погряз во внутри дворцовых интригах, и опасных связях с женами фараона, что его пришлось телепортировать на другую планету.
Здесь он оказался в плену у диких племен людоедов. Выжить ему удалось поражая аборигенов своими инопланетными способностями, которые воспринимались как чудеса. После того как он помог им изобрести колесо, его стали почитать как представителя бога.
Внук в это время пересел на двух колесный велосипед. По мере взросления внука, герой пользуясь своим статусом получал многочисленные драгоценные подношения. Когда герой обобрал доверчивых жителей планеты и вместе с сокровищами, тем же способом вернулся на свою планету, мой внук получил водительские права и поступил в летное училище.
В маниакальном стремлении переместить своего героя в максимально возможные парадоксальные ситуации привели к тому, что я стал возвращаться к уже написанным сюжетам. Чувство самосохранения призывало поставить точку в своих фантастических поисках.
Зачисление внука в отряд космонавтов вдохновило меня на заключительный сюжет, предполагающий поставить запоминающуюся точку в романе.
Я принципиально изменил генетический код героя. В основе жизнедеятельности земных организмов являются цепочки атомов углерода. Они были заменены на атомы кремния. Это позволяло моему герою, используя свои способности, проникнуть в те части Вселенной, где жизнь существует в расплавленной огненной среде.
Внук вез меня домой на своем автомобиле, а я мечтал как буду завершать роман. В прихожей я споткнулся о давно заброшенный самокат, взгляд остановился на подвешенных разных марок велосипедах, ожидающих возможных правнуков.
Мое сознание вернулось к привычному колесу и благостно успокоилось.
Вспоминая какими транспортными средствами пришлось пользоваться, я пришел к убеждению, что за многие тысячелетия человечество не изобрело ни чего нового. Я имею в виду принципиальную основу механизма обеспечивающего передвижение в пространстве. Первое транспортное устройство которым я учился управлять в конце сороковых годов была арба, в которую были впряжены волы. Права на управление автомобилем получил уже в амии. В поездках на волах я не участвовал ни в одном дорожно- транспортном происшествии, на автомобиле только во время службы в трех. В результате последнего я лишился заслуженного отпуска, и домой попал только через три года, уже после демобилизации.
В отличии от автомобиля, управление волами основано на высоком интеллектуальном взаимопонимании между человеком и животными. Все волы, запряженные к общей оглобли с права, имеют легко доступное для животных кличку: Цоб. Запряженный с лева, более сложное: Цобе. Чтобы повернуть в лево нужно несколько раз произнести: Цоб,Цоб,Цоб. Для более успешного восприятия животным можно воспользоваться длинным хлыстом. Запряженный с право вол медленно поворачивается в лево, принуждая своего напарника двигаться в том же направлении. Соответственно для поворота на право следует произнести другое заклинание: Цобе, Цобе, Цобе. Для установления равномерного движения по курсу, следует некоторое время произносить: Цоб,Цобе; Цоб,Цобе; Цоб,Цобе;
Во время этого завораживающего воображение передвижения. мимо меня проезжали, редкие для этой местности виды транспорта: трактора, автомобили. В далекой мареве виделся дымок и слышался гудок паровоза. Это была давно ушедшая в прошлое идиллия сосуществования первобытного транспорта с зарождающимся современным.
Задумаемся о том, какой вклад внесли поколения изобретателей в колесный транспорт, с момента изобретения колеса, примерно четыре тысячи лет до нашей эры. Мы с удивлением обнаруживаем, при всех внутри конструктивных и материальных изменений, колесо осталось в определенной сомой природой форме. Человеческое сознание было допущено совершенствовать механизмы производящие движущую силу и ее передачу на колесо. Исходным источником движения изобретатели придумали только примитивное прямолинейное движение поршня в цилиндре, с использованием доступного источника энергии. Если не вдаваться в тонкости конструкторских решений, передача созданных в цилиндре усилий осуществляется с помощью системы подвижных рычагов. Конструкторы только использовали разработки античного ученого Архимеда, включив его законы в подвижные конструкции.
Открытие и использование механизма ракетного движения возникло уже в исторически хорошо обозримом времени. Китайцы, обороняясь от набегов кочевников, использовали огненные стрелы, на них крепились тонкие сосуды наполненные порохом. Фитиль, прикрепленный к хвостовой части устройства, поджигался перед пуском стрелы. Отверстия в сосудах были с обеих сторон. Практически стрела получала ускорение по механизму современного реактивного двигателя. Со временем выхлопное отверстие стали оставлять в хвостовой части. Ракетное движение стрелы происходило уже после того как лучник отпускал тетиву. В китайских исторических источниках документально зафиксировано, что первый чисто ракетный запуск произошел в 1232 году при осаде Пьер-Кинга. Лучник промедлил с опусканием тетивы. Фитиль догорел раньше, и стрела полетела самостоятельно из лука. С этого момента началась история ракетной техники.
Передвижение человека в воздушной среде все-таки началось с воздухоплавания. Это единственное достижение,где передвижение не связано с выше перечисленными открытиями. История воздухоплавания оказалась недолгой, около 150 лет. Начавшись с неуправляемых воздушных шаров, и закончилась управляемыми цеппелинами.
Быстрой и успешной оказалась история развития пропеллерной авиации, которая логически образовала конкурирующую с ним реактивную. Здесь человечеству вновь пришлось обратиться к древнему изобретению: колесу. Оно необходимо не только для разгона самолета. Сам пропеллер представляет собой конструктивно измененное колесо. Можно сделать неоспоримый вывод: Чтобы человек не изобретал, он обращается к изобретенному в глубокой древности колесу.
Видео
Э-ге-гей хали-гали! Цоб-цобе! "Кавказская пленница" 1966 г.Скачать
Гора самоцветов - Шейдулла-Лентяй (Sheydulla lazy) Даргинская сказкаСкачать
