Унификсы
У значительной части русских слов (>200) вычленяются уникальные элементы, т.е. такие части, морфемы, которые ни в одном другом слове больше не встречаются. Они называются унификсами, ех: попадья, детвора, почтамт, почтальон, дубликат, француз, жених, цитата, крольчиха, ва-банк, стеклярус, флотилия, клейстер, чертеж, свинтус, выкрутасы, скупердяй.
Уникальные элементы в структуре слова занимают обычно позицию суффиксов, однако они не обладают важнейшим свойством морфемы – повторяемостью. Тем не менее слова с уникальными элементами воспринимаются как производные слова, т.к. у них повторяются корни. Повторяемость корня обеспечивает смысловую определенность и ясность, т.е. их четкую семантическую членимость. Со временем из некоторых уникальных элементов формируются полноценные морфемы, ех: первоначально в слове ипподром выделялся корень ИППО и ДРОМ как уникальный элемент, сейчас же: аэродром, космодром; олимпиада – спартакиада, универсиада.
Аффиксоиды
Термином аффиксоид обозначаются такие СО части слов, которые занимают промежуточное положение между корневыми и аффиксальными морфемами. Аффиксоиды – морфемы переходного типа. Можно сказать, что они аффиксоподобны, но не тождественны ни аффиксам, ни корням.
Каждый аффиксоид формирует вполне самостоятельный, достаточно обширный и весьма продуктивный СО тип. В этом Аффиксоиды очень близки к аффиксам, ех: слова пушкиновед и китаевед синонимы пушкиниста и китаиста, садовник и садовод (натяжка).
Эти примеры свидетельствуют о функциональной и семантической близости аффиксоидов к аффиксам. Выполняя функцию аффиксов, Аффиксоиды не утрачивают своих смысловых связей с однокоренными словами, ех: рез – резать, резко, резчик, резной.
Аффиксоиды делятся на 2 группы:
префиксоиды. К ним относятся корневые морфемы, употребляющиеся в функции префикса и занимающие в слове их позицию: пол(преф)у(инт)ботинки, полудикий, полукруг, горе-руководитель, горе-охотник.
Суффиксоиды и префиксоиды близки к компонентам сложных слов. Они присоединяются к производящей основе при помощи соединительных гласных, поэтому некоторые дериватологи не считают необходимостью выделять эти морфемы. Другие же считают, что данные элементы уже нельзя называть корневыми морфемами.
Ех: саблезубый, женоподобный.
Конфиксы
Конфикс (= циркумфикс) – единая двухэлементная СО морфема. В процессе словопроизводства она осложняет производящую основу одновременно в пре- и постпозиции. Понятие конфиксального способа СО в русскую дериватологию, в ее научный оборот ввел профессор В.М. Марков. Ех: подснежник, подоконник, бездомный, обезводить, по-весеннему, слева. Это конфиксальный способ СО.
В Грамматике-80 и у других ученых данный способ называется префиксально-суффиксальным. Конфиксальный способ СО широко представлен во всех знаменательных частях речи.
Существительные: ошейник, нагрудник, перелесок, попутчик, сокурсник, намордник, неразбериха, антинакипин, взморье, Закавказье, безлюдье, проселок, подземелье.
Прилагательные: настольный, бездомный, прибрежный, безвинный, внутривенный, околоземный, невозвратимый, непобедимый, безрезультатный.
Глаголы: выяснить, проредить, наполнить, осиротить, обескрылить (обес-и), повизгивать, заслушаться.
Наречия: по-деловому, по-дружески, поровну, вручную, втихую, насухо, вчетвером, мало-помалу.
В русском языке существуют трехаффиксальные СО типы, которые противоречат теории конфиксации. Это возвратные глаголы: посчастливиться, расщедриться, переговариваться, ухитриться, обанкротиться, прослезиться.
Основной аргумент, приводимый в качестве доказательства существования конфиксов – это одновременное присоединение его частей к производящей основе, ех: под-окон-ник.
Формальная особенность конфиксов – их составной характер, прерывистость, т.е. дистантное расположение компонентов в структуре слова. По мнению Тихонова и др. ученых, в составе конфикса не происходит полного семантического слияния значение приставок, суффиксов и постфиксов. Компоненты конфикса сохраняют свою смысловую автономность, ех: в глаголе повизгивать: по- недлительность действия, ива- повторяемость и длительность действия.
Т.о. с т.з. критиков конфиксации на морфемном уровне налицо самостоятельность каждого элемента конфикса, поэтому их следует назвать морфемными сочетаниями, т.к. они состоят из отдельных морфем. А на СО уровне конфиксы представляют собой единый комплекс, присоединяющийся к производной основе или слову. На этом уровне конфиксы являются СО формантом. С т.з. казанских дериватологов, конфикс – это единое СО средство и единая морфема.
Уникальные морфемы в современном русском языке
УНИКАЛЬНЫЕ МОРФЕМЫ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Кафедра стилистики и риторики КемГУ
Дискуссионные моменты современных исследований по дериватологии сводятся главным образом к проблеме осознания морфемного статуса унификсов: 1) что представляет собой системное свойство уникальности морфемы в структурно-семантическом и функциональном аспектах, 2) каково соотношение синхронического и диахронического подходов при анализе единичных слов, 3) каковы принципы выделения и типологии уникальных морфем, 4) какие причины способствуют появлению уникальных аффиксов в языке, 5) в чем заключается словообразовательная специфика единичных образований, 6) каковы основные способы образования подобных слов, 7) к какому типу мотивации и степени членимости они относятся, 8) каково распределение регулярных/ нерегулярных/ единичных морфем в системе языка; 9) существует ли возможность перехода уникальных морфем в регулярные и продуктивные словообразовательные аффиксы и др.
Попытаемся рассмотреть некоторые из поставленных выше вопросов.
[2] предложила разграничить формальную и семантическую уникальность аффиксов у слов, ср.: суффиксы –л с отвлеченной семантикой (начало), -лищ(е) и -льн(я) соответственно как субъект (страшилище) и средство действия (светильня). С одной стороны, анализируемые слова обладают членимостью основы (ср.: нача/л(о), па/вод/ок, свети/льн(я), свод/н(я), страши/лищ(е), супер/обложк(а)), повторяемостью аффиксальных частей на фоне одноструктурных в словообразовательной системе (ср.: пуга/л(о), точи/л(о); па/сын/ок, па/труб/ок; спа/льн(я), чита/льн(я); став/н(я), ступ/н(я); зимов/ищ(е), прибеж/ищ(е); супер/танкер, супер/цемент). С другой стороны, для установления абсолютной или двусторонней степени членимости, необходимо, чтобы в языке существовало два сопоставительных ряда: с тем же значением корневой морфемы и тем же деривационным значением аффикса [Панов 1968: 214]. В нашем случае последнее условие не выполнимо, следовательно, поместить дериваты с уникальными семантическими аффиксами в словообразовательный квадрат невозможно (ср.: начало: начать = пугало?: пугать? или начало: начать = любовь?: любить?).
Подобные примеры доказывают вероятностный характер четкого отнесения унификсов к ядру или периферии системы языка, по-видимому, нужно говорить о выделении еще одной – промежуточной – степени членимости, к которой будут относиться дериваты, обладающие абсолютным формальным членением основы и повторяемостью аффиксальной части (1 степень), при единичной семантике последней (3 степень).
Так, отмечает возможность шкалы переходных случаев, касающихся малораспространенных в языке единиц. Например, слово суглинок находится на уровне «трех-с-половинной ступени» [3].
уточняет понятия регулярного/ нерегулярного, продуктивного/ непродуктивного аффикса, на чем основывает свой вывод о том, что «к нерегулярным относятся все уникальные части слов» «непродуктивными являются все уникальные и нерегулярные аффиксы» [4].
Также возникает вопрос, к какой степени членимости отнести суффикс –овь, который признается многими исследователями в качестве уникального по форме и значению (любовь ‘отвлеченное действие’), а с другой стороны повторяется в ряде слов с отличной семантикой (морковь, свекровь).
2. Янценецкая, нетиповой словообразовательной структуры / // Семантические вопросы теории словообразования. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1979. – С. 10-18, 41-76.
3. Панов, членимости слов / // Русский язык и советское общество. Словообразование современного русского литературного языка. – М., 1968. – С. 214-216.
Научный руководитель – к. ф. н., доцент
1.1. Понятие об аффиксах и “унификсах”. Вопрос о статусе и значимости уникальных аффиксов
В настоящее время объектом пристального внимания являются единичные, или уникальные, словообразовательные аффиксы, или “унификсы”, выделяющиеся в составе производных слов современного русского языка.
И.А. Крылов отмечает, что число слов типа мошк-ар-а, люб-овь и т.п., утративших нормальные словообразовательные связи со словами сходной, структурной модели или с родственными словами, “в русском языке сравнительно невелико и не заслуживает поэтому слишком пристального внимания”[4].
И.А. Мельчук относит к синхронии языка продуктивное, регулярное словообразование, так как не абсолютно продуктивное и не абсолютно регулярное словообразование касается, по мнению учёного, лишь диахронии[5].
Под синхроническим словообразованием понимается «определенное состояние словообразовательной системы языка и образующих ее элементов, на определенном этапе развития данного языка, причем такое состояние, которое можно представить себе, изучать и описывать вне качественных изменений»[6].
Е.А. Земская указывает, что “аффиксами, т.е. строевыми элементами языка, признаются лишь такие элементы, которые встречаются в двух и более разнокорневых, но семантически соотносительных словах”. В этом случае исследователь соглашается с мнением Л.В. Щербы[7]. Поэтому с её точки зрения, “унификсы” (термин Е.А. Земской) не являются аффиксами.
Известно, что нерегулярные, единичные аффиксы давно обращают на себя внимание исследователей русского словообразования. Статьи выдающихся отечественных языковедов В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Н.М. Шанского, Е.А. Земской, А.Н. Тихонова, В.Г. Головина и работы профессора Л.В. Рацибурской и др. ученых посвящены выяснению специфики таких средств деривации. Наблюдения исследователей устанавливают наличие сходства и отличия единичных аффиксов от аффиксов продуктивных, регулярных. Однако различные точки зрения учёных на сущность словообразовательного процесса, на принципы членения слова, на производность и членимость слова не только не проясняют многие проблемы уникальных аффиксов, напротив, в некоторых случаях неоправданно усложняют их изучение.
В настоящее время только вопрос о членимости слов с единичными отрезками не вызывает сомнения исследователей. Единичные отрезки бесспорно выделяются.
Тенденция формально-семантического подхода к изучению и описанию деривации, характерная для второй половины ХХ века, позволяет рассматривать проблемы, связанные с единичными аффиксами, в аспекте семантико-словообразовательных отношений производных и производящих слов.
Такое решение позволяет считать, исключив из числа обязательных признаков морфемы признак повторяемости, уникальные элементы в составе слов аффиксами, а значит, и морфемами.
Так, по мнению Л.В. Рацибурской, «единичный характер элементов слова (в частности находящийся в аффиксальной позиции) отнюдь не свидетельствует об отсутствии у них значения и, следовательно, морфемного статуса»[13].
Вопрос о наличии значения единичных отрезков пока остается открытым из-за того, что учёные, считающие повторяемость одной из важнейших характеристик морфемы, не признают единичные отрезки или часть из них морфемами (А.Н. Тихонов). Решение проблемы значимости единичных частей слов влияет на определение морфемы.
В.А. Плунгян считает, что “существует противопоставление так называемых уникальных аффиксов (встречающихся только при одном корне, ср. русск. плак-с-а), непродуктивных аффиксов (встречающихся при ограниченном числе корней, не составляющих единого семантического класса; ср. русск. суффикс –тух, выделяемый в пастух и в частично идиоматизированном петух, или префикс па- с трудно определимым в современном языке значением, выделяемый в словах типа пасынок, патока и некоторых других) и продуктивных аффиксов (с широкой сочетаемостью, регулируемой не индивидуальными лексическими, а обобщёнными семантическими ограничениями)”[14].
Н.А. Крылов выделяет звуковой отрезок –овь- в слове любовь, так как его значение может быть связано в нашем сознании с известными значениями[18].
Н.Д. Арутюнова полагает, что значения некоторых уникальных наращений синонимичны значению аффиксов данного языка[19].
Г.О. Винокур считает, что в “нерегулярных образованиях звуковые комплексы, могущие быть выделенными в них в качестве суффиксов, представляют собой подлинные звуковые единства, то есть имеют значения, устанавливаемые нами совершенно так же, как устанавливаются значения суффиксов в образованиях, построенных по продуктивным и регулярным моделям”[20].
Привлечение словообразовательного квадрата (ср.: поэт: поэтесса= поп: попадья) показывает значимость единичных частей в составе слов.
С точки зрения Ю.С. Маслова, “морфема может быть определена как функционально значимая (значимостная) часть слова”.
Н.М. Шанский выясняет особенности некоторых единичных аффиксов и решает вопрос о значимости / незначимости уникальных (нерегулярных) отрезков таким образом. Во-первых, особенностью нерегулярных аффиксов является их семантика: они значимы, обладают значимостью лишь в составе слова, вне слова – это незначимые звуковые отрезки, то есть они морфемны только в составе слова. Регулярные же аффиксы морфемны и вне слова. Во-вторых, у регулярных и нерегулярных аффиксов по-разному выявляется и само значение. Оно становится ясным “только путем определения связей и соотношений содержащих их слов с соответствующими им родственными словами и сравнения с регулярными моделями, образуемыми словами того же словообразовательно-семантического плана” [22].
По нашему мнению, так же определяется значение регулярного аффикса, так как “правильно и точно оно может быть определено тогда, когда будет рассмотрено не в одном слове, а в целом ряде слов, образующих определённую словообразовательную модель или какой-либо лексико-грамматический разряд” [23].
Н.М. Шанский, К.А. Левковская считают, что слова с «унификсами» напоминают по своей семантике идиомы [24]. Однако К.А. Левковская указывает, что “производные аффиксальные (особенно суффиксальные) основы чаще обнаруживают более тесное слияние значений производящей основы и аффикса” [25].
Следовательно, уникальные суффиксы так же, как и продуктивные и регулярные аффиксы, являются наименьшей, значимой частью слова (единицей языка). Ещё Бодуэн де Куртенэ указывал, что “каждая морфологическая часть представляет идею значения и ассоциированный с нею звуковой комплекс” [28].
А.И. Смирницкий писал: “Всякая морфема есть элементарная единица языка, входящая в состав слова…” [29].
По мнению А.И. Моисеева, “морфемность унификсов находит поддержку в безусловной морфемности уникальных корней, исчисляемых тысячами” [30].
Понятие морфемы связано в трудах учёных с задачей обобщения морфов[31]. В понимании исследователей используется термин “морфема” как “общая единица”, имеющая в разных словоформах тождественные морфы. Например, регулярные продуктивные морфы –чик/-щик в словах со значением лица по действию в “Грамматике современного русского литературного языка” [32], “Русской грамматике” [33], в “Словаре служебных морфем русского языка” Г.П. Цыганенко[34] идентифицируются по единству значения, представляя морфему –ик – суффикс лица [35].
Встречаются, однако, и случаи, когда закономерные обобщения не помогают. При этом, как и при определении морфа, достаточно знать, тождественны или нетождественны морфемы по значению. Поэтому тождественные по значению и различные по форме морфемы являются синонимичными. Например, Е.А. Земская определяет морфемы –чик и –щик со значением лица по действию как синонимичные[36].
Выделяется ещё одна разновидность омонимичных суффиксов. Например, в словах командир, фуражир производящая база различается частеречной принадлежностью. Производное слово командир мотивируется производящим глаголом командовать. Существительное фуражир образовано на базе существительного фураж (ср. СЗ: командир – “лицо, характеризующееся действием”, фуражир – “лицо, характеризующееся предметным признаком”). Следовательно, анализируемая производящая база у производных слов может совпадать или не совпадать.
Унификс это в русском языке
Одним из актуальных вопросов современной морфемики является вопрос о выделении различного рода незначимых элементов: морфемоидов, субморфем, интерфиксов и др.
Как известно, идея выделения в слове незначимых соединительных элементов принадлежит Н.С. Трубецкому, который называл такие элементы VerЬindungsmorphemen («соединительные морфемы») [10:76]. Как формативы их рассматривал Г.О. Винокур, разграничивая формативы соединительные и тематические [1: 398,403].
В связи с этим возникает вопрос: как следует характеризовать части слова, в той или иной степени лишенные значения? Ученые делят явления данного типа на несколько групп. Так, А.Н. Тихонов указывает на две из них:
2. «Единичные части слов, которые входят в состав одного-единственного слова и вычленяются лишь на фоне однокоренных слов (поп-адья – поп, дет-вора – дети, юмор-еска – юмор)» [10, 48-49]. По терминологии Е.А. Земской, это «унификсы» [3:103].
Решение проблемы морфологических элементов слова, частично ли полностью лишенных значения, имеет 2 пути: 1) рассматривая их как особый тип морфем, расширить определение морфемы; 2) сохранив традиционное определение морфемы, вывести их за пределы понятия морфемы.
Так, Ю.С. Маслов склонен считать части слова, лишенные в той или иной степени значения, асемантическими морфемами. В этой связи он рекомендует изменить определение морфемы таким образом: «Нам кажется более правильным, определяя морфему, говорить о ее смысловой или структурной функции (смысловой – для большинства случаев, только структурной – для более редких случаев так называемых асемантических морфем)» [6:669].
А.Н. Тихонов придерживается другой точки зрения, считая, что необходимо вывести вышеназванные морфологические элементы слова – структемы – за пределы понятия морфемы. По его мнению, структемы «объединяются общностью функции, выполняемой в структуре слова»: они оформляют основы слов при слово- и формообразовании, используются как прокладки между частями сложного слова, между производящей основой и словообразующими аффиксами, между формообразующей основой и окончаниями и т.д.». К структемам ученый относит и единичные части слова, которые «не выполняют «связочных» функций», но «участвуют в структурном оформлении слова, структурно значимы» [9:48, 51].
При кажущейся первоначальной противоположности отмеченные выше точки зрения сходятся в одном: в обеих концепциях происходит расщепление единого понятия морфемы на два частных – у Ю.С. Маслова это семантические и асемантические морфемы, у А.Н. Тихонова – морфемы и структемы.
Е.А. Земская, как мы уже заметили, для обозначения морфологических элементов слова, частично или полностью лишенных собственного значения, использует термин «интерфикс» (термин А.М. Сухотина). Интерфиксы Е.А. Земская определяет как «части слова, не имеющие самостоятельного значения и выступающие как строевые средства языка, функция которых состоит в соединении морфем в слове». По мнению ученого, именно отсутствие значения не позволяет причислить интерфикс к морфемам.
На наш взгляд, отсутствие значимости у интерфикса – аргумент весомый, но недостаточный для того, чтобы отрицать морфемный статус интерфиксов. Так, в русском языке многие служебные слова асемантичны. Ср., н-р, предлоги управления верить в кого-либо, что-либо, подразумевать под чем-либо и предлоги в и под с пространственным значением: в лесу, под окном. Несмотря на то, что нарушено одно из основных условий слова как единицы языка обозначать что-либо, предлоги всегда слова.
Думается, можно определить интерфиксы, учитывая интерпретацию Е.А. Земской и данное предположение, как своеобразную прокладочную морфему между корнем (или основой) и словообразовательным суффиксом, между основой и грамматическими морфемами или двумя корнями (или основами) в составе сложного слова. Необходимо заметить, что Е.А. Земская также выделяет 3 разновидности «строевой» функции интерфиксов. По ее мнению, интерфиксы используются для соединения: 1) корня (или основы) и суффикса, 2) корня и окончания, 3) корневых морфем в составе сложного слова [2:42].
Вместе с тем следует признать, что понятие интерфикса не является общепризнанным. Его необходимость некоторыми учеными (Н.М. Шанским, Л.Г. Свердловым) ставится под сомнение. Другие ученые, как В.В. Лопатин и И.С. Улуханов, признавая интерфиксы, значительно сужают их круг. Так, например, В.В. Лопатин к интерфиксам относит только соединительные элементы сложных слов. Ученый считает, что «сам термин «интерфикс» создан прежде всего для обозначения соединительных морфем сложных слов». Вероятно, он исходит из смысла части «интер-», указывающего на положение интерфикса только в середине основы. С другой стороны, входя «своей структурой в ряд терминов, обозначающих все виды аффиксов по их положению в слове, термин этот обозначает аффикс, находящийся между морфемами, «служащий для связи корней в сложных словах» [4:53]. По мнению В.В. Лопатина, такой интерфикс – это «особая морфема, значимая часть слова», семантика которой «весьма специфична и наиболее абстрактна из всех выражаемых в русском языке словообразовательных значений». Суть этого значения состоит в «идее соединения» составляющих сложную основу простых основ» [4:54]. Иными словами, соединительное значение есть то специфическое словообразовательное значение, которое характерно для сложных слов.
Подчеркивая значимый характер соединительных элементов сложных слов, В.В. Лопатин, как нам думается, стремится искусственно придать интерфиксам осмысленность. Так, например, он считает интерфиксы выразителями отношений между элементами сложного слова, сближая их по функции с союзами, предлогами и т.п. Ср. лесостепь – лес и степь, луноход – ходить по Луне, книголюб – любить книгу, книги. Более того, ученый полагает, что интерфикс сложного слова выступает «в роли единого аналога разнообразных грамматических средств, существующих на уровне словосочетания и предложения» [4:55, 56]. Такое положение недопустимо, так как сам по себе интерфикс не имеет никакого отношения к предикативности, атрибутивности и т.п. Отношения, возникающие в рамках сложного слова, обуславливаются лексическими значениями его компонентов. С другой стороны, отношения между элементами сложной номинации намного глубже, чем отношения в словосочетании и предложении. Отсюда и возможность разного синтаксического воплощения сложного слова.
Представляет особый интерес, на наш взгляд, интерпретация интерфиксов И.Г. Милославским. Учитывая различные факты, представленные в таком явлении, как интерфиксация, ученый допускает теоретическую возможность 3 путей ее истолкования, отмечая при этом достоинства и недостатки каждого из них [7:27-28]. По мнению И.Г. Милославского, интерфиксы можно считать:
1. Частями соответствующих значимых единиц – корня или суффикса. В этом случае слово делится на морфемы без остатка. Оно (слово) представляет собой последовательность однородных, значимых единиц. С другой стороны, при таком подходе не учитывается асимметрия между планом содержания и планом выражения морфемы. В какой-то степени не соблюдается принцип минимальности морфемы по форме, так как более дробное морфемное деление не производится.
2. Вполне допустимо рассмотрение интерфиксов как незначимых, формальных элементов слова. При таком подходе принимается во внимание отсутствие взаимооднозначного соответствия между 2 планами морфемы как единицы языка, а также признак минимальности морфемы по форме. Но такое понимание структуры слова как последовательности разнородных, значимых и незначимых, единиц практически неудобно, поскольку ставит перед исследователем сложную проблему разграничения единиц названных типов.
3. Теоретически возможно понимание интерфиксов как избыточных значимых элементов структуры слова, т.е. таких значимых частей, которые уже выражены другими частями слова. В таком случае слово выступает как последовательность единиц, минимальных по форме и однородных по значению. Избыточность, точнее дублирование значения таких единиц в слове – обычное явление для русского языка. Но на практике у исследователя возникают трудности, связанные вообще с определением значения аффиксов, а тем более для элементов, лишенных самостоятельного употребления и дублирующих значение других морфем.
Следует отметить также, что И.Г. Милославский выделяет 3 группы разновидностей интерфиксов, для каждой из которых при теоретической допустимости всех рассмотренных выше интерпретаций предпочтительно то или иное истолкование [7:29-30]. Первая группа разновидностей – это интерфиксы-согласные, «прикрывающие» основы с исходом на гласный арго-/т/-изм, пе-/в/-учий, кофе-/й/-ный, кино-/ш/-ный. Такие интерфиксы, по мнению ученого, целесообразно рассматривать как варианты корня.
К третьей группе разновидностей интерфиксов относятся соединительные элементы. Их следует рассматривать как значимые элементы структуры слова, понимая при этом значение морфемы в широком смысле: не только ее семантическую наполненность, но и все другие функции морфемы. Как значимые соединительные элементы структуры слова противопоставляются незначимым прокладкам, прикрывающим корень. Если возникновение вставок, как замечает И.Г. Милославский, предопределяется формой производного слова, то появление соединительных элементов обуславливается потребностью выразить характер связи между компонентами сложного слова.
Таким образом, исходя из анализа, проведенного И.Г. Милославским на материале различных групп интерфиксов, мы можем допустить, что ученый считает целесообразным (в силу методических соображений) рассматривать интерфиксы как значимые элементы структуры слова. По мнению И.Г. Милославского, все слова делятся только на значимые элементы, т.е. морфемы. Незначимые элементы могут содержаться в морфемной структуре слова, но они не выделяются «в силу методических соображений» [7:31].
Следует заметить, что во всех вышерассмотренных исследованиях по вопросу о статусе интерфиксов эти элементы не без основания рассматриваются как структурные части слов, участвующие в организации их морфемного состава.
А.А. Реформатский, подчеркивая важную конструктивную роль единиц, «которые сами не значат», писал, что «они значимы в чисто морфологическом смысле и необходимы для построения, конструкции словоформ. Как ни называть эти «элементы», но они в такой морфологии, как русская, существуют и требуют к себе именно грамматического внимания» [8: 60-61].
Как было отмечено выше, А.Н. Тихонов к морфологическим частям слова, в той или иной степени лишенным значения, наряду с интерфиксами относит и единичные части слов, которые встречаются в одном слове (их, по подсчетам ученого, более 200). Е.А. Земская, учитывая одно из основных свойств таких структурных элементов, как: единичность, уникальность – называет их унификсами [3:103].
Как видим, первая группа унификсов уникальна только по форме, значение этих уникальных частей подобно значению аффиксов данного языка. Вторая группа унификсов уникальна по форме и по значению. Такие наращения фразеологичны по смыслу.
Следует заметить, что унификсы отличаются от корневых и аффиксальных морфем. Это отличие заключается в следующем: 1. Унификсы – единичны и употребляются только в связанном виде. Аффиксы также не употребляются в свободном виде, но они обязательно повторяются в ряде слов. Корни, которые употребляются лишь в связанном виде, всегда повторяются, иначе они не будут вычленяться как корни. Ср. добавить, отбавить, прибавить, добавка, прибавка, прибавление. 2. Унификсы не служат для образования новых слов. Они входят в состав отдельных, нетипичных для современного языка по своей структуре слов. 3. Слова с унификсами не создаются в речи, они всегда воспроизводятся как готовые единицы. Слова с корневыми и аффиксальными морфемами могут производиться по определенным моделям и могут воспроизводиться в речи как готовые единицы языка.
На наш взгляд, слова с унификсами можно отнести к мотивированным и производным словам. Думается, что отнесение таких слов к производным не противоречит представлению о производной основе, которое сложилось в русском словообразовании. Так, согласно точке зрения Г.О. Винокура, 1) «значение слов с производной основой всегда определимо посредством ссылки на значение соответствующей первичной основы». Унификсальные слова удовлетворяют этому требованию: стеклярус ‘украшение из стекла’, попадья ‘жена попа’, патронташ ‘вместилище для патронов’ и т.д. 2) «О производной основе можно говорить лишь тогда и лишь до тех пор, пока есть соотнесенная с ней основа непроизводная» [1:421, 425]. Основы с унификсами всегда имеют соотносительные непроизводные основы. Например: дет-вора (ср. дети), почт-амт (ср. почта), люб-овь (ср. любить), маск-арад (ср. маска), свет-оч (ср. свет) и др. Таким образом, слова с уникальным элементами являются мотивированными и производными.
Вышеизложенное позволяет сделать следующий вывод: интерфиксы и унификсы в русском языке – это, безусловно, реальное явление. Несмотря на то, что морфемный статус различных «незначимых» групп явлений, рассматриваемых как интерфиксы, и остается спорным, включение таких элементов в морфемный состав слова имеет определенные основания. Думается, прав Ю.С. Маслов, полагая что интерфиксы «имеют свою определенную специфику, но в конечном счете составляют один общий класс с »настоящими» морфемами. » [5:689]. Мы можем также вполне однозначно определить унификсы как морфемы.
