Сапог госпожи и язык раба (6 видео) | Технологии

Сапог госпожи и язык раба

КОДЕКС ПОВЕДЕНИЯ РАБА

2. Что раб обязан делать:

3. Что запрещается рабу:

1. Любое пожелание Госпожи является наградой для меня.
2. Высшей наградой является разрешение доставить удовольствие своим ртом и языком Киске Госпожи. Я обязан научиться очень хорошо делать куннилинг.

6. Десять заповедей Раба

РАБ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ ЭТО НАИЗУСТЬ

1. Выполнять все приказания Хозяйки. Фраза: «Сделай, если хочешь» равносильна приказу.
2. Просить прощения за совершенные ошибки. Прощение возможно только после наказания.
3. Сам приносить орудие наказания и подавать его, встав на колени.
4. Благодарить за наказание, как за заботу о себе. Благодарить вообще за любое внимание к себе.
5. Молчать во время наказания, если не будет других распоряжений.

9. Раб должен помнить:

Вот еще один из примерных сводов правил поведения, которые должны исполняться рабом беспрекословно под страхом наказания, и могут быть проверены в любой момент и в любом месте.

1. Называть Госпожу он должен на «Вы»; можно приказать, чтобы называл Госпожой везде.
2. В присутствии гостей раб должен стоя прислуживать Госпоже за столом, либо на коленях, когда Она сидит в кресле.
3. Можно приковывать его к кровати или батарее, когда Вы уходите из дома, а он остается один.

1. За любую провинность Госпожа может наказать раба так, как сочтет нужным.
2. Наказуемы любое своеволие, дерзость, забывчивость, ирония.
3. Наказания бывают трех видов: обычные, строгие и жестокие.
4. Наказание производится в виде порки: ремнем, плеткой, розгами или иными предметами, а также через причинение боли иным путем.
5. Всякое наказание определяется Госпожой в конкретном количестве ударов, и раб получает их все сполна. Никакое наказание не может быть прекращено полностью. Оно может быть лишь отложено, но обязательно будет продолжено чуть позже.
6. Получив от Госпожи приговор, раб сам приносит орудие наказания.
7. Строгое наказание отличается от обычного тем, что оно не может быть на время прервано. Раб должен терпеть его до конца. Строго наказываются: неповиновение, стыдливость и наглость.
8. Жестокое наказание, в отличие от строгого, не имеет конкретного ограничения в числе ударов, и также, как строгое, не может быть приостановлено. Госпожа может наказывать раба так долго, пока не устанет и не решит остановиться. Раб должен терпеть все до конца. Жестоко наказываются: предательство, ложь, назойливость, болтливость, любопытство и недоверие.
9. Во время наказания раб не должен кричать. Крики демонстрируют отсутствие терпения и выдержки. По приказанию Госпожи раб может считать удары или делать еще что-то.
10. После порки раб обязан поблагодарить Госпожу за внимание и урок, поцеловать Ее ногу и орудие наказание.

Источник

Содержание

Палачиха
Госпожа поневоле или раб на халяву (СИ), стр. 1
Палачиха
Госпожа Марта и Бой
📸 Видео

Видео:КАК Я ЗАИМЕЛА РАБА а точнее почти а точнее не заимела #Вавилонская девств, #Алина ВавилонскаяСкачать

Палачиха

Глухо постукивая голыми пятками по паркету Любаша торопливо подошла к большой дубовой скамье. Банкетка неожиданно легко отъехала от стены: под тяжелыми ножками был наклеен войлок. Ольга Николаевна жадно следила за каждым движением девки. Ее сердце замирало в радостном предчувствии, когда она разглядывала проступающие через рубашку соблазнительные ягодицы. Ее волновал вид крепких голых рук и ног, открытой в широком вороте спины и затылка, которые ласково поглаживали выбившиеся из косы пряди волос. От тела девушки очень свежо пахло полынью, сеном и полевыми цветами – крестьянки тоже владели некоторыми секретами своей варварской парфюмерии. Когда банкетка оказалась на середине свободного пространства, Любаша вопросительно посмотрела на барыню.

— Дай мне хлыст! – барыня указала на ковер,– Любаша с испугом взялась было за ужасающего вида арапник. – Да не этот! Ниже. Да! Неси его сюда!

Потупившись, глядя себе под ноги, и высоко подняв плечи, дрожащими руками девушка подала своей госпоже орудие наказания. Запекшиеся от плача губы заметно дрожали.

— Ложись на живот и задери рубаху!

Любаша снова жалобно завыла, но подчиняясь приказу, забралась на скамью, проползла на четвереньках до середины и медленно улеглась, вытянув ноги. Глядя, как бедолажка сгорая от стыда, неуклюже заголяется, отклячивая свой аппетитный зад, барыня не смогла сдержать счастливой улыбки, которая, тем не менее, не сулила ничего хорошего.

— Барыня, миленькая, я больше никогда так не буду! Не бейте меня! Пожалуйста пощадите меня, глупую девку!

— Не-е-ет! Княгинюшка-а-а-а! Миленькая-а-а-а! Нету больше моченьки-и-и-и! Не могу больше-е-е! Пощадидите-е! Ай-я-а-а-ай! О-о-о-о-ы-ы-ы-ы! – Любаша уже хрипела.

Бедная Любаша смогла только слегка кивнуть. Ее сплошь мокрое личико густо заливала краска стыда, черты лица все еще несли на себе отпечаток перенесенной боли, но в выражение появилось что-то новое, неуловимо похотливое и до того возбуждающее, что Ольга Николаевна тут же снова схватила ее за волосы обеими руками и прижала к себе. На этот раз Любаша все сделала правильно, и едва только ее горячие и влажные губы и язычок коснулись заветных мест, раздался сладострастный стон.

Вдруг княгиня запрокинула голову, закатила глаза и, судорожно стиснув руками и бедрами Любашину голову, издала пронзительный визг, который сильно напоминал только что звучавшие вопли наказываемой девушки.

Она отпустила голову Любаши и легко поднялась с банкетки.

Любаша скоренько поднялась и оправила на себе рубаху. Прикосновение полотна к иссеченной коже заставило девушку вскрикнуть.

Любаша низко склонилась было в поклоне, потом, словно спохватившись, шурша босыми ногами сделала реверанс и снова сморщилась от боли. Княгиня весело расхохоталась…

— Зад лампадным маслом смажь! Как подсохнет, в мыльню сходи…

Источник

Видео:Игры в госпожу и раба зашли слишком далекоСкачать

Госпожа поневоле или раб на халяву (СИ), стр. 1

Смирнова Ирина, Джейд Девлин

Госпожа поневоле или раб на халяву

Денек сегодня выдался тот еще. С утра не завелась машина, потом я битых два часа торчала в офисе выставочной компании, дожидаясь своего агента. Потом позвонил Димка, у которого, как обычно, внезапно и буквально на один день выставили хорошие камни. Пришлось срочно менять планы, прощаться с мечтами о пироге и новой книжке под чаёк и мчаться на другой конец города.

Камни действительно стоили того, чтобы за ними побегать. И цена у них была соответствующей. От Димки я вышла в растрепанных чувствах. Покупка грела душу и провоцировала нетерпеливую дрожь в пальцах, воображение уже рисовало эскизы будущих работ. И, одновременно, то же самое воображение трясло пустым кошельком, сиротливо гремящим остатками мелочи. Новые сапоги накрылись, традиционный скидочный шоппинг с девчонками — тоже. Пока не оплатят последний заказ, включаю режим жесткой экономии. Ничего, потерплю недельку, а там будет сразу большая сумма, с лихвой перекрывающая мои скромные запросы. Если Димке опять не привезут чего-нибудь… редкого.

Экономия началась сразу за Димкиным порогом. Вместо того чтобы вызвать такси и с комфортом помечтать всю обратную дорогу о будущих шедеврах, я крепко замерзла на остановке. Потом прокатилась на маршрутке-самоубийце, весело игнорировавшей не только ПДД, но и остальные физические законы. И, наконец, нырнула в метро.

Естественно, я опять забыла про первое число нового месяца, и пришлось полчаса толкаться в очереди. Переполненные вагоны и две пересадки не прибавили мне настроения, и к дому я подбегала уставшая, голодная и злая, как контролерша в час пик.

— Девушка! Девушка, одну минуточку! — плавающая перед мысленным взором чашка горячего чаю мигнула и пропала, сменившись крайне подозрительным субъектом, преградившим мне путь к подъездной двери.

Высокий, толстый, лысоватый мужчина со слегка безумным взглядом темных глаз, одетый в раздражающем меня стиле — спортивные штаны, кожаная куртка нараспашку выставляет на всеобщий обзор слегка замызганную, когда-то белую футболку, плотно обтягивающую огромное пузо. На ногах у странного типа были кожаные сапоги, совершенно новые, начищенные, блестящие… и они очень не гармонировали со всем остальным образом.

Я на какое-то время впала в ступор, изучая этот странный диссонирующий элемент одежды. А мужик, не теряя времени, перешел в наступление:

— Девушка, всего минуточку! У меня только пара вопросиков, не откажите в любезности!

Тип стоял так, что просто шмыгнуть мимо него в подъезд не было никакой возможности. Только если отпихнуть с дороги. Я, конечно, зла, но не настолько, чтобы вступать в драку со странными персонажами на пороге собственного дома. К тому же мужик все больше смахивал на любимого клиента городской психиатрички. Так что драться и спорить я не рискнула. Кивнула и уставилась вопросительно.

Тип воодушевился. Поправил воротник куртки, поддернул уходящий в густые кусты палисадника поводок. Я и не заметила сначала, что тип с собакой. Наличие животины меня почему-то немного успокоило. Конченному психу ведь не доверили бы выгуливать пса, верно?

— Девушка… А скажите… Если бы вам продали молодого красивого раба, что бы вы с ним сделали?

Я пару раз моргнула. Вопрос ошарашил не на шутку. Точно, псих… И внезапно я снова обозлилась. Бл…! Ночь на дворе, холод собачий, я есть хочу, а тут психи прохода не дают!

Типус же, не дождавшись ответа, шагнул ближе, «завлекательно» улыбаясь и продолжая свою бредовую рекламную компанию:

— Девушка! Ну, представьте, молоденького, гладенького, и в полную вашу власть! Делайте что хотите! Вот что бы вы хотели с ним сотворить первым делом?

— Годится! — неизвестно чему обрадовался маньяк, и не думая уступать дорогу. — Девушка, а у вас монетки не найдется? Любой, самой мелкой? — видимо, мое состояние очень четко проступило на лице, потому что он поторопился уточнить: — И я сию секунду оставлю вас в покое!

— Да подавись! — рыкнула я, выуживая из кармана куртки последние десять рублей и бросая их в жадно подставленную ладонь. — И вали отсюда!

— Сделка завершена, — неожиданно сильным и звонким голосом торжественно провозгласил псих. — Можете забрать вашу собственность. Желаю приятно провести время!

Пока я, разинув рот, обозревала невероятное явление, парень встал, выпрямился, отряхнулся от прилипшей к нему грязи, потряс давно немытой копной волос и вопросительно уставился на меня:

Шарахнувшись от него как можно дальше, я успела с ужасом подумать, что сегодня точно не мой день, раз все психи города устроили встречу именно у моего подъезда. Причем тот, первый, был еще ничего. Если уж выбирать, так я б ему лучше вообще всю оставшуюся мелочь выгребла. Где он, кстати? Оглянувшись, я с удивлением обнаружила, что дядька в кожанке и сапогах как сквозь землю провалился, а дорога к дому перекрыта только голым придурком со странными наклонностями.

Только тут я заметила, что сжимаю в руке кожаную петлю. Когда мне успели ее всучить и почему я взяла?! Отбросив эту гадость, я с отвращением вытерла руку о куртку. И попыталась обойти препятствие — все же габаритами худощавый любитель экстремального нудизма до дядьки близко не дотягивал. Мне бы только до двери добраться, а там захлопну замок домофона, и пусть эти больные на голову товарищи хоть до утра играют в свои ролевые игры.

Я даже магнитный ключ заранее нашарила в кармане, готовясь к последнему рывку.

— Я правильно понял, что ты меня отпускаешь? — парень в упор уставился на меня.

— Да-да, вот и умничка, конечно, отпускаю! — заверила я, приступая к маневру. Бочком, бочком, еще пара шагов…есть.

Домофон приветственно запищал, я рванула тяжелую дверь и на радостях даже пожелала остающейся за спиной шизофрении:

— Счастливой этой… свободной жизни! А если выйдешь в таком виде на проспект, за тобой очень быстро приедут, и заберут туда где кормят, моют и даже бить не станут!

И захлопнула дверь. Уффф! Ну и денек… Так, где там мой горячий чай?

Будь проклят тот день, когда я попал в плен к светлым… Марбхфхаискорт! Дьявол их всех забери к себе домой! Пафосные лживые твари!

— Твои прегрешения переполнили чашу нашего терпения…

Чашку надо было брать больше, уроды! У самих рыльце в пушку по самую задницу, а все туда же. Пока они мне список обвинений зачитывали, я когти сгрыз, чтобы своим ржанием величественность момента не разбить. Потом-то мне не до смеха стало — они всерьез решили, что меня и мне подобных надо перевоспитать, и воспользовались для этого нашим же собственным изобретением. Адом. В раю! Ту-пи-цы!

Я сопротивлялся, дрался, кусался… Марбхфхаискорт! Они отняли у меня меч, но у меня еще оставались когти и зубы! А потом пришел их главный… и наступила темнота… и кошмар! Многовековой кошмар…

Вспоминания о том, что они делали со мной и моими… эм… однопалитровыми знакомыми… я бы не отнес к тем, которые хочется переживать снова и снова.

Хотя… когда у этих психов случился прорыв и озарение, что их АД нашему перевоспитанию не помогает, их осенило свежей идеей… (Найду источник идейного вдохновления — взорву к чертовой бабушке!) Всех осужденных темных надо отдать на перевоспитание к светлым.

Источник

Видео:Раб ног 😂Скачать

Палачиха

В тускло освещенной одной свечкой спальне, на барской постели, среди раскиданных пуховых подушек сплелись два обнаженных женских тела. Княгиня, крепко схватив Любашу за талию, зарывалась губами и языком под светлый пушистый холмик ее лобка. Обе сладострастно вздрагивали при каждой следующей атаке.

О-о-о-Ох! – в полный голос взвыла Любаша и тягучая судорога пробежала по ее телу от головы до пят. Она затихла. Ольга Николаевна подняла лицо, мотнув головой, отерла от влаги щеки и губы о золотистые кудряшки на животе своей крепостной и, приподнявшись на локтях, уставилась на Любашу. В прекрасных темных глазах прыгали огненные чертики. На полных губах блуждала плотоядная улыбка, то и дело открывающая ровный жемчуг зубов. Обмершая было от только что перенесенного экстаза, Любаша приоткрыла глаза.

— Ох, как сладко-то! – прошептала она, томно закатывая глаза.

Барыня привстала и ласково, но властно заставила девушку повернуться на живот. Она уселась рядом подогнув под себя одну ногу, ступня другой, вытянутой ноги оказалась возле лица Любаши. Нежная ладошка легонько пробегала по тугому юному телу от горячего затылка вдоль позвоночной впадины, по лопаткам, снова по позвоночнику до двух очаровательных ямочек пониже талии. Пальчик княгини потрогал еще свежие темно синие рубцы на ягодицах. Они уже подсохли от масла но были распухшими и твердыми. Палец пробегал по ним как по ребристой поверхности стирального валька.

— Ну что, рабыня, сладко тебе?

— Ой, барыня-голубушка, уж так-то сладко, так сладко. – затараторила Любаша повернув прижатое щекой к простыне лицо к хозяйке.

— Да как же можно не хотеть этакой-то сладости!

— А ежели сечь тебя буду? – последовал чувствительный шлепок прямо по иссеченному месту.

— Мне нравится! Лижи мне пятки, рабыня! Только слезай с кровати и встань на колени, как положено! Вот тут, чтобы мне тебя хорошо было видно в зеркале.

Любаша тут же выполнила приказание и встав на колени в самой унизительной позе долго вылизывала пятки своей госпожи.

— Ох, хорошо! Ладно хватит! – Ольга Николаевна почувствовала что возбуждена настолько, что пора перейти к более существенной части, которая должна завершить это чудное ночное приключение. – Ко мне – ползи на коленях! Я должна поблагодарить тебя за такое удовольствие, – и когда девчонка подползла стуча коленками поближе, на нее обрушились две звонкие пощечины. “Палачиха! Ну, истинно, палачиха!”

– Теперь целуй руку! Ну вот и хорошо! Вот и славно! – барыня нагнулась обняв Любашу за шею расцеловала ее, сперва осушив поцелуями выкатившиеся было слезы, а потом нежно и сладко в губы.

— Залезай скорей сюда! Я буду целовать тебя – там! А ты меня.

Через минуту комнату огласили сладострастные стоны обеих женщин. На них с жеманной полуулыбкой смотрел князь Алексей из портретной рамы.

Когда княгиня отъезжала к супругу в Петербург, Любаша села в карету подле барыни, и вся дворня, включая важного мажордома Константин Захарыча, прощаясь с ней называла ее не иначе, как Любовью Савельевной…

Источник

Видео:Госпожа Лилит в чатрулетке 2. Куколд раб и прочееСкачать

Госпожа Марта и Бой

Раб: сглотнул слёзы. – бой, осмелился уйти на долго не спросив разрешения Госпожи.

— И всё? Строго спросила пристально глядя в глаза.

Ощутил сосание под ложечкой, знал, что такой приказ Госпожи не сулит ему ничего хорошего. Не смел, ослушаться и покорно повёз свою Госпожу к выходу из зала, затем по коридору, дойдя до двери кабинета. Именно там происходили наказания раба. Именно эта комната вызывала у раба многочисленные воспоминания, повергающие его в дрожь. Но сейчас он снова должен был войти в эту комнату, и он знал, что ему не избежать этого, как и того, что его там ждёт.

— Открой дверь. Велела ему придерживаясь за голову.
Послушно открыл дверь. В это время Госпожа крепко держала его за волосы. В следующий момент переступил порог комнаты, неся на своих плечах Госпожу.

— На колени. Последовал строгий приказ, подкреплённый ещё одним ударом хлыстика. Осторожно опустился на колени, и Госпожа сошла с его плеч.

— Чувствуешь? – усмехнулась, сейчас почувствуешь ещё лучше. Натянула шнур вверх, и бой инстинктивно потянулся за ним, поскольку зубья зажима ещё сильнее впились в его кожу внутри носа. Но тут же резко натянулся шнур, привязанный к его «шарикам» Исторгнув новый стон.

— Ну, почувствовал по-настоящему теперь? – усмехнулась. Я думаю, в таком положении тебе будет затруднительно заснуть, и ты сможешь детально продумать своё поведение и понять, в чём была твоя провинность. Привязала шнур, идущий от крокодильчика, к одной из верхних перекладин шведской лестницы, также туго натянув его. Теперь был растянут так, что он никак не мог найти безболезненное положение.
Когда пытался ослабить натяжение шнура на «шариках» и смещался вниз, натягивался шнур от зажима в ноздрях, причиняя сильную боль. А когда он тянулся вверх, пытаясь ослабить боль в ноздрях, натягивался шнур на «шариках», также, не добавляя комфорта.

Остался один. Тщетно пытался найти положение, которое хоть немного облегчило бы муки. Каждый раз, когда старался облегчить одну боль, тут же, как раскалённым металлом врезалась другая. Пытался кричать, но из-за плотно забитого кляпом и замотанного скотчем рта выходило лишь глухое мычание, не слышное даже в соседней комнате. Связанные руки затекли и тоже сильно болели.

Не знал, когда придёт Мадам Марта. Стоял лицом к стенке и не мог видеть то, что происходило за его спиной. А если бы для него это было возможно, он бы увидел, что дверь в комнату после ухода осталась чуть приоткрытой. И в оставшуюся между дверью и косяком щель Я время от времени внимательно наблюдала за своим наказанным и ожидающим ещё более сурового наказания невольником.
Забота о нём была для Меня не менее важной, чем возможность и желание жестоко наказывать его и наслаждение от этого наказания. Поэтому, незаметно для боя наблюдаю за ним. Испытывала двойственные чувства. С одной стороны наслаждалась его мучениями, а с другой стороны внимательно следила за тем, чтобы не перегнуть палку. И не причинить своему бою непоправимого вреда.

— Но и в этом тоже, перебила его Госпожа, А что ещё ты понял? Понял то, ответил, что осмелился задать Мадам вопрос, который, не может понравиться.

— Хорошо, сказала, и Я постараюсь, чтобы это наказание не было мягким. Но это будет немного позже. А сейчас…. Отстегнула шнуры, привязанные к его ноздрям и яичкам и мучительно растягивающие его вверх и вниз. Вырвался вздох облегчения.

— Не слишком радуйся, посоветовала бою, скоро тебя ждёт нечто ещё более впечатляющее. Затем развязала ему руки. Словно сотни маленьких иголочек впились в освобождённые до предела затёкшие руки. Но ноги остались связанными. На четвереньки, приказала бою. Опустился на четвереньки к её ногам. Села ему на спину. Пожалуй, тебе не помешает немного размяться, усмехнулась и стегнула его хлыстиком по голому заду. Ну-ка, кружок по комнате!

Со связанными ногами стал пытаться ползти по полу, везя на себе свою строгую Госпожу. Мог двигаться лишь очень медленно. И это не оставалось безнаказанным. Энергично подгоняла его весьма чувствительными ударами хлыстика по голым бёдрам и ягодицам. Быстрее, быстрее. Пошевеливайся, лентяй. Покорно преодолевал сантиметры пути.
Сделав на своём бое круг по комнате. и дав таким образом размяться после долгого пребывания в связанном состоянии, решила, что можно переходить к основному наказанию. Встав со своего импровизированного коня, велела ему подняться на ноги.

«Это кобра», – подумал. За длительное время общения с Мадам Мартой он уже знал некоторые классические приёмы связывания. Мышцы натянулись как струны, и он почувствовал ломящую боль в заломленных и изощрённо связанных руках. Стон вырвался из груди.

— Потерпи, потерпи, ласково улыбнулась и потрепала его по щеке, скоро Я закончу, и у тебя будет возможность по достоинству оценить моё искусство. Начал мелко дрожать, предчувствовал, что до окончания работы ждут новые испытания. А самые серьёзные испытания ждут его потом. И предчувствие не обмануло преданного и покорного боя. Если до сих пор внимание было сосредоточено в основном на задней части его тела, то теперь дошла очередь до передней. Ближе к стенке…

Встал вплотную к стенке, прижавшись голым животом к перекладинам. Взяла ещё два куска верёвки. Вскочив на перекладину лестницы, продела верёвку под поднятый вверх правый локоть. Другой конец она обернула вокруг вертикальной стойки лестницы над одной из перекладин. И туго натянув, привязала. Затем то же самое проделала с левым его локтем. Теперь локти были привязаны к верхним частям лестницы, и всё его тело подтянулось вверх. После этого продела ещё одну верёвку под импровизированный пояс, охватывающий грудь, и, притянув за концы тело вплотную к лестнице, привязала к одной из перекладин. Таким образом, бой оказался привязанным к лестнице не только сверху, но и в середине.
Очередь была за низом. И Я не замедлила. Несколько витков прочной верёвки обернулись вокруг средней части верёвочной восьмёрки, стягивающей колени, и вокруг ближайшей к коленям перекладины лестницы. Резкое натяжение, и колени оказываются плотно притянутыми к перекладине. Затем точно так же оказались притянутыми к нижней перекладине лестницы его щиколотки. Теперь был прочно и неподвижно зафиксирован, а тыльная часть – спина, ягодицы, ляжки были полностью открытыми. После этого вновь плотно заткнула ему кляпом рот и замотала скотчем.

Понял, что грядущее наказание неотвратимо, и его уже ничто не спасёт. Дрожу от страха, и по спине и ягодицам пробегают мурашки, будто они уже заранее ощущают на себе удары кнута.

После этих слов Госпожа отошла на некоторое расстояние. Она не торопится начинать порку, а некоторое время с интересом смотрит на трепещущее голое тело своего раба. И в душе будто бы предвкушает предстоящее удовольствие и хочет его растянуть как можно дольше. И в самом деле, зачем торопиться? Вот ведь он раб, здесь, крепко связан, и никуда ему не деться. Заодно пусть и он подольше помучается – ведь недаром говорят, что страх наказания бывает страшнее самого наказания.

– Порисуем немного на спинке, – сказала Госпожа, – потом вернёмся на попочку. Её мы ни в коем случае не будем обделять.
И раб забился в своих путах, когда на его спину один за другим опустилось сразу три удара подряд. Один по талии, другой по рёбрам, третий выше лопаток.

– Сколько ударов уже было? – спросила Госпожа.
Раб знал, что было уже десять ударов, но ответить не мог. Госпожа сделала это за него.

– Мне кажется, что было восемь, – сказала она.
– Мммм! Мммм! – пытался завопить раб. Он конечно же хотел поправить свою Госпожу, сказать ей, что было уже десять ударов. Но увы, и это было не в его силах.

– Вот, – провозгласила Госпожа, – теперь десять ударов.
На самом деле раб знал, что было уже тринадцать. Но возразить он ничего не мог. И он понял, что не осмелился бы возражать, даже если бы у него не был заткнут рот. Он мог только стонать и хрипеть. И очередной глухой стон вырвался у него, когда кнут со свистом дважды опоясал его талию, сначала с одной стороны, потом с другой. Слёзы потекли из его глаз, а из оставленных кнутом рубцов потекла кровь, которая заструилась по ногам раба, стекая на пол.

– Это будет на память, и Мне и тебе, – сказала она.
– Ну что ж, пожалуй с тебя достаточно, – произнесла она затем с интонацией некоторого сожаления. Она с удовольствием порола бы раба и дальше, но справедливо опасалась, что наслаждение для неё и польза для раба может превратиться в проблемы для неё и вред для него.
Когда раб был наконец отвязан от шведской стенки, он простёрся у ног Госпожи и со слезами начал покрывать пол поцелуями. Неизъяснимая благодарность своей Госпоже за наказание, раскаяние в своём проступке, страстное желание больше не повторять его, как и других проступков, желание ещё более раствориться в воле ласковой, но строгой Госпожи переполнило его. А поцелуй, который он запечатлел на милостиво протянутой ему ножке Повелительницы, наполнил его душу счастьем, сравниться с которым не могло ничто в этом мире.

Источник